Да, уж, вот она, Любовь Петровна, жизнь, только держись, думаю и слышу стук в дверь ванной комнаты и приятный баритон Степана.

- Любушка, ты там жива? Я могу зайти, вдруг тебе помощь нужна?

- Нет повода для переживаний, Степан! Все нормально. Я уже выхожу.

- Фух, отлично, а то времени прошло много. Уже задумался, вдруг тебе незадюжилось. Любушка, ты спускайся вниз. Я все приготовил, будем завтракать.

- Да, хорошо, Степан! Спасибо Вам огромное за заботу, - произношу я, вытирая слезы с глаз.

Завтрак. Кто-то, но не я, приготовил завтрак и пригласил меня к столу.

В моей жизни такое было последний раз лет 15-ть назад, когда бабуля моя ещё была жива.

От своего мужа такого услышать я и помыслить не могла. Толян в своих руках тяжелее ложки ничего не держал.

К домашнему труду мать Толяшина сына своего сладкого никогда не приучала, считала, что их с мужем нерукотворное творение - награда для любой, которая возжелает его в спутники жизни.

Потому руки Анатолия были заточены именно под то место, которым его делали.

Приняв в 18-ть лет из заботливых маменькиных рук эстафетную палочку под гордым именем Анатолий Гаврик, я несколько раз пыталась привлечь свою награду к семейным бытовым делам. На третий раз окончательно убедившись в безуспешности моих попыток, сказав сама себе "за что боролась, на то и напоролась", смирилась с тем, чем сама себя наградила.

Жалко ли мне себя? Да, в принципе, нет. Ведь я сама Тольку выбрала.

Да, мне не стыдно признаться, что с самого детства я любила только одного человека. Мужа моего Толика. Мы оба из одного маленького посёлка. Вместе росли в одном дворе, ходили в один детский сад и школу, где сидели за одной партой.

Я все школьные годы за ним портфель носила, уроки делала, булками подкармливала, ждала его после репетиций школьного ансамбля.

Если быть честной и объективной, то я сама его выходила и выждала. Сама отжала у всех претендовавших на него девчонок.

Перед выпуском подложила его под себя и женила на себе будучи на шестом месяце беременности. Мы расписались практически сразу после школы, ровно в 18 лет.

В этом уходящем году нам обоим исполнилось 45-ть. За 27 лет нашей совместной жизни мы с Толькой родили четверых детей - двоих отличных мальчиков и двух прекрасных девочек. Именно за этот факт, за наших детей, я очень благодарна этому человеку.

Посыпав мысленно свою голову солью и пеплом, а потом сверху все подсластив сахаром приятных душе воспоминаний о детях своих, я спускаюсь вниз.

Вид сервированного стола меня впечатляет. Во рту скапливается слюна, на глаза снова наворачиваются слезы. Хорошо, что взглядом упираюсь в картину, которая меня умиляет и смешит.

Слева от стола на полу сидят два Степана. Большой убеждает маленького и хрюкающего поесть.

- Степушка, судя по имени и писюну, ты - мужик. Хочешь из розового молочного поросеночка превратиться в настоящего борова-производителя, то ешь. Ну, символ Нового года не капризничай. Давай, за маму, за папу, за свиночек, которых ты потом будешь трахать с рыком и визгом. За сисечки Любушки, которые тебя спасли от верной гибели. Уж, не знаю, на кой хер она везла твой пятачок из самой Германии, но что-то мне подсказывает, если эта славная женщина за тебя была готова жизнь отдать, то точно ты этого стоишь.

Не выдержав, начинаю хихикать. Оба Степана поднимают на меня свои головы. Большой берет маленького в свои огромные ручищи.

- Ну, вот хвала Всевышнему, Богиня спустилась к плебсу. Любушка, Степашка-младший саботирует приём пищи. Может из твоих рук этот пятак есть начнёт, а?