- Кровь – это не титул.

- Верно. И… мы никогда-то не были особо дружны с братом. Он сложный человек. И… и наверное, Император не может позволить себе быть другим. Как и слабости. И родственных чувств в принципе.

- Он мог сделать вид, что тебя не знает.

- Мог бы. Или просто сослать куда подальше от города. Запретить появляться в обществе. Запереть в лечебнице для душевнобольных. Он многое мог.

- А вместо этого он назвал меня племянником!

- Не кричи. Слуги здесь верные, но все одно не стоит давать им повод для сплетен. Чай вот пей. Кстати, Семптоны – это императорская ветвь. Одна из. Мертвая ныне, но теперь получит новую жизнь.

- Я не просил.

- Я говорила ему, что ты не слишком обрадуешься. Но ему показалось забавным.

- Сделать меня графом?

- Видишь ли, дорогой, все немного… сложнее. Сын моего брата… мой племянник. И наследник престола. Он болен. Серьезно. Он с рождения был слаб, и все надеялись, что слабость перерастет, но становилось лишь хуже. Сейчас… надежды почти не осталось. И теоретически ты…

- Нет! – вот теперь стало по-настоящему страшно.

- Видишь ли, совокупность факторов такова, что женщину на престоле не примут. Разве что в качестве супруги будущего императора, этаким символом преемственности власти. И крови. Поскольку кровь тоже важна. Мой брак лишил меня титула, но не принадлежности к семье. Ты же усыновлен по всем правилам и законом уравнен с прочими… детьми.

А император, вместо того, чтобы перечеркнуть все эти бумаги, и не надо говорить, что закон стоит выше, взял да признал, что усыновление это, что родство…

С чего вдруг?

После минутного знакомства уверился, будто Эдди достоин занять трон? Да хрена с два.

- Чего он хочет?

- Скажем так, он подозревает, что заговор этот… не до конца ликвидирован. Что есть те, кто поддерживал заговорщиков, по старому обычаю оставаясь в тени.

Не было печали.

Дерьмо.

Кругом одно дерьмо.

- И поэтому титул?

- Именно. Семптоны… этот получали как правило незаконнорожденные отпрыски Императора. Он временный. Своего рода титул признания.

- Что? Он же… нет… это же бред! Он серьезно думает, будто кто-то поверит, что я – его незаконнорожденное дитя… которое что?

- Знаешь, дорогой, - матушка печально улыбнулась. – Они скорее поверят в то, что ты – его незаконнорожденный сын, которого я воспитывала на краю мира, искупая вину за неудачный брак, чем в то, что…

- Ты просто взяла в дом мальчишку из ниоткуда?

- Ты не из ниоткуда.

- Для тебя.

- Именно. И помни об этом.

- Я и не забываю. Но… мог бы и меня спросить, - проворчал Эдди. Чашка аккуратно устроилась меж ладоней. И грела. И было тепло, даже приятно, если отрешиться от всего этого, что вокруг.

Отрешиться не выйдет.

- Он все-таки император.

- Он тебе угрожал? – если так, Эдди не посмотрит на корону, свернет засранцу нос на бок.

- Нет, - матушка усмехнулась. – Он бы в жизни не опустился бы до угроз. Он все-таки император.

- И от этого не может быть засранцем?

- Еще как может. Более того, чаще всего и приходится, быть засранцем… на деле все сложнее. Мне тоже этот вариант не слишком понравился, как и ему… говоря по правде, будь другой выход…

Но другого, приемлемого, не нашлось.

Или искали плохо, или опять Эдди чего-то там не понимает.

- То есть, он думает, что я настолько впечатлю заговорщиков, что они зашевелятся? И постараются… что? Меня угробить, чтобы ненароком трон не занял?

- Скорее уж с тобой договориться. Угробить тебя крайне непросто, - матушка улыбнулась уголками губ. – Хотя он и опасался…

Вот уж во что Эдди не верил, так это в опасения или паче того беспокойство свежеобретенного, чтоб его в бездну, родственничка.