– Что ты хочешь мне сказать, Кизляр? – с нескрываемым раздражением спросила она.

«Госпожа, он не евнух…» – на языке глухонемых жестами начал было изъясняться Кизляр.

– Неважно, – оборвав его на полужесте, резко вымолвила Сетеней. – Ты его выкупишь.

Огромного телосложения и, на первый взгляд, внушающий страх евнух отрицательно покачал головой.

Сетеней поджала губы, пытаясь сдержать приступ отчаяния.

Этот русский был именно тем человеком, которого она искала три последних месяца. Она с совершенной точностью в одно мгновение поняла, кто был перед ней, и не могла позволить себе вновь упустить его. Все остальное не имело ни малейшего значения.

– Разве ты не видишь, Кизляр, – точно умоляя, произнесла она. – Это он…

Нахмурившись, евнух в недоумении уставился на свою хозяйку, а затем перевел растерянный, точно у ребенка, взгляд на помост.

Более трех месяцев назад они уже встречались с этим мужчиной. По ошибке алчных и не слишком сообразительных наемников именно его, связанного, с берегов России доставили в кандалах к Сетеней.

Как выяснилось, эти идиоты-наемники перепутали нужного Сетеней человека с его другом, тоже русским и тоже князем. Видимо, не соизволив исправить свою оплошность и вернуть ошибочно пленённого на родину, наемники просто перепродали бедолагу.

И теперь Кадын непременно желала его.

Евнух вновь взглянул на госпожу.

«Только скопцам разрешено находиться в стенах гарема», – жестами напомнил он.

– Нет! – возразила Сетеней. – Тебе напомнить, в каком положении мы находимся, Кизляр? Пожалей меня и мою маленькую дочь… Об этом никто не узнает.

Евнух в нерешительности покачал головой, но продолжил попытку вразумить свою госпожу:

«Для Гвашемаш-эфенди мы найдем более подходящего защитника».

– У меня больше нет времени, – обреченно и умоляюще произнесла она в ответ. – Не отказывай мне, Кизляр. Прошу тебя…

Евнух поджал губы и, торопливо размахивая большими руками, поспешил последними доводами заставить усомниться госпожу в своем необдуманном решении.

«Плохо, госпожа. Шрамы на его спине. Его жестоко избивали, значит, он неуправляем. В его глазах горят ярость и испепеляющая ненависть. Я не подпущу его к малышке! Он опасен!»

– Кизляр, вспомни себя много лет назад, вспомни свои чувства, когда тебя, связанного, лишали того, что дала тебе природа, вспомни, как тебя уродовали люди Омира-паши. Что ты чувствовал?!

Сетеней понимала, что ступила на опасный путь, пользуясь запрещенным оружием, но она не могла отступить, так как у нее просто не было другого выбора. Ей нужен был этот русский, только он был способен претворить в жизнь ее план.

– Лишь глупец не будет испытывать таких же чувств, – настойчиво продолжала она, – а глупца мне не надо. Его гнев должен сослужить мне хорошую службу.

Но казалось, все усилия Сетеней тщетны. Убедить евнуха было непросто. Сетеней даже не предполагала, что столкнется с подобным затруднением. Кизляр всегда беспрекословно исполнял ее волю. Готов был отдать жизнь за свою госпожу и не раз уже доказывал Кадын безграничную любовь и преданность. Но теперь он неистово упорствовал в своем отказе.

Тогда женщина ласково провела рукой по лицу евнуха, тщательно скрытого за темной тканью.

– Ты уже не в силах защитить меня, мой верный друг, – с нежностью промолвила она. – Позволь доверить жизнь моей дочери этому человеку. Он силен и более всего желает свободы. Посмотри на него, Кизляр… Посмотри!

Она нежно, но с силой повернула голову евнуха, заставляя взглянуть на помост.

– В его глазах горит желание мести и свободы. Этот человек во что бы то ни стало вернется домой. Он вернется домой и спасет мою дочь…