Дубовая обстановка просторной кухни сильно отличалась от обычного убранства блока питания среднего советского обывателя. Над иностранной электрической плитой, зеркальная поверхность которой не несла видимых мест для готовки, встроенная вытяжка. Двухметровый «Розенлев» с гигантской морозильной камерой непривычного зеленого цвета.

И совершенное чудо для российской действительности – посудомоечная машина… На столе с гнутыми ножками, совсем даже не кухонном, и только пластиком столешницы отличным от гостиного, стояли несколько чистых тарелок, лежали ножи, вилки и поварешка. Все приборы из массивного серебра вычурного дорогого литья и чеканки. Поварешка даже золоченая внутри. На модной плите кастрюля с картинкой на зеленой эмали. С сюжетом также из пастушечьей жизни. Ерожин потрогал кастрюлю – чуть теплая. Заглянул под крышку – полная густого темного супа с кусочками сосисок и маслинами. Солянка, вычислил Ерожин и пожалел покойного, что тот не успел пообедать.

Ерожин вернулся в спальню. Суворов затсанчивал возню со своими баночками и пакетиками. Медэксперт Горнов, опоздавший к началу осмотра, теперь внимательно изучал пулевые дырочки на груди убитого:

– Мне все ясно. Но, как полагается, заключение после экспертизы…

– Нашли одну гильзу, – заметил Суворов. – Дамский маленький пистолетик. В нашей практике не упомню…

– Он быстро кончился? – спросил Ерожин Горнова.

– Мгновенно, – ответил тот. – Проникающее в сердце…

Ерожин еще раз оглядел спальню и только теперь заметил, что телефонная трубка неплотно лежит на кнопочном белом аппарате.

Телефон стоял на полу, по правую руку от убитого.

– На трубке отпечатки проверил? – спросил Ерожин Суворова, направляющегося к выходу.

– Обижаешь, – ответил Суворов. – Поеду, поглядим в лаборатории, может, чего выплывет.

Ерожин положил трубку на рычаг, и тут же раздался звонок. Ерожин снял трубку.

– Говорит замминистра внутренних дел… – В телефоне назвали фамилию, после которой Ерожин машинально вытянулся.

– Слушаю, товарищ заместитель министра.

– Кто говорит? – басом спросили в трубке.

– Заместитель начальника уголовного розыска капитан Ерожин.

– Вам поручили расследование?

– Так точно, товарищ заместитель министра.

– Давай без субординации… Как тебя зовут, капитан?

– Петей, – растерялся Ерожин.

В трубке ухмыльнулись:

– Вот что, Петя, а меня окрестили Иваном Григорьевичем… – Отчества одинаковые, мелькнуло в голове Ерожина… В трубке продолжали басом:

– Про тебя, Петя, ваше начальство Лазаря поет. Лучший следопыт в области. Найди мне убийцу. Нужна помощь из Москвы – проси, не стесняйся. Работай без паники. Я понимаю, тебя начальство подставило… Не дрейфь. Справишься, далеко пойдешь.

Работай. Все понял?

– Так точно, Иван Григорьевич.

– Молодец. Запиши мой прямой телефон.

Возникнут вопросы, звони днем и ночью… А теперь позови дочь.

– Кого? – не понял Ерожин.

– Дочь, Соню, балда.

Соня взяла трубку в кабинете, там стоял второй аппарат. Ерожин опустил трубку на рычаг, достал из кармана платок и вытер испарину. Два парня в клеенчатых передниках ждали, пока капитан закончит говорить по телефону:

– Можем забирать? – Ерожин, еще весь в разговоре с заместителем министра, не сразу понял вопрос. Очнувшись, подумал и утвердительно кивнул.

Парни дело знали. Убитый без всяких усилий перекатился на брезент, мелькнув трусами в цветочек. Парни накрыли тело и ловко просочились с ношей через дверь спальни.

Судмедэксперт и техник уехали раньше. Ерожин остался один. Сел на краешек кровати и задумался.

Надо забыть, что Соня – дочь шишки, и спокойно доработать квартиру. Вещи, тряпки, деньги, золото. Соня может и соврать. Давить на женщину в сложившейся ситуации трудно…