Для доставки шпионских донесений австрийцы пользовались также почтовыми голубями; таковые были обнаружены в Подволочиске[19] и Радоме[20].
Записывать собранные сведения агентам не рекомендовалось – только запоминать.
Донесения писали по возможности на папиросной бумаге секретными чернилами[21], в обыкновенном виде незаметными на белой бумаге и проступавшими наружу только при нагревании; папиросная бумага вкладывалась затем под внутреннюю цветную подкладку конверта.
В начале войны в Двинском районе была обнаружена масса австрийских шпионов, переодетых в форму противника. 2 сентября 1914 года в Ровно было арестовано 5 человек, из которых четверо оказались русскими солдатами, побывавшими в плену. Им было поручено взорвать железнодорожный мост через реку Гуска у Шепетовки.
При обыске у диверсантов изъяли полтора пуда динамита, карту, хлороформ для усыпления часовых. Инструктировал и снабжал деньгами их австрийский обер-лейтенант Шиллер, начальник разведывательного бюро в городе Луцке.
Особой щедростью австрийцы не отличались. Так, например, шпионам, посылаемым в Россию, выдавали на расходы авансом только 80—150 рублей кредитными билетами; за взрыв моста у станции Жмеринка, имевшего большое стратегическое значение, или демонтаж рельс предлагали 25 тысяч рублей. Наряду с этим шпион Бурдин, купец из Одессы, получил в апреле 1915 года 16 тысяч рублей.
Но как бы велики ни были расходы Австрии на организацию широкой шпионской сети, они оказались ничтожными по сравнению с общими расходами, вызванными Великой войной, и, несомненно, быстро окупились достигнутыми результатами…
Чтобы хоть как-то взбодрить упавшего духом старшего урядника Федулова, Тимашев решил основательно загрузить его. Разведка, патрулирование, хозяйственные работы…
И повсюду за Григорием кто-то присматривал из благонадежных солдат или младших офицеров.
В этот раз рядом с ним находился хорунжий Антонов – он более остальных был озабочен судьбой казака. Когда-то Федулов спас молодому офицеру жизнь, зарубив самурая, уже занесшего над его головою меч…
Конный разъезд объезжал высоту, на которой расположилась 6-я батарея капитана Веверна. И вдруг в сторону ущелья метнулись чьи-то тени. Первым их заметил именно Федулов.
– Стой!
На опушке леса застыли два всадника. Судя по форме – русские гусары.
– Вы кто будете?
– Вахмистр Гордина и рядовой Прыщов.
– Хорунжий Антонов. Ну-ка, подойдите ближе, братцы… Чем это вы тут заняты?
– Несем охранную службу, ваше благородие!
– В каком полку?
– Десятом Ингерманландском!
– И кто у вас командир?
– Его высокоблагородие господин полковник Богородский!
– А ротмистр Барбович у вас служит?
– Так точно. Только Иван Гаврилович уже не ротмистр, а подполковник…
– Вот дела… А я и не знал, – улыбнулся хитрец Антонов. – Передайте ему привет от комполка Тимашева, меня лично и всех оренбуржцев!
– Слушаюсь, ваше благородие!
В те времена лазутчики редко переодевались в форму врага, поэтому бдительность на войне не помешает…
Казаки сделали еще один круг и чуть не столкнулись с уральцами – дальше начиналась зона их ответственности. И хотя хорунжий сразу узнал своих по форме, он и в этот раз решил не отступать от требований Устава.
– Здорово, станичники!
– Здравия желаем!
– Кто старший?
– Подхорунжий Жуков.
– Откуда будете?
– Уральские мы!
– Ты ба, земляки! – обрадовался Федулов. – Приходите к нам на огонек. Поболтаем про житье-бытье, чайку попьем…
– Нет, уж лучше вы к нам!
– Отставить! – неожиданно рассерчал Антонов. – Кругом марш!
Самую дерзкую за все время осады вылазку противник предпринял 13 ноября.