9 сентября в Арисе обеим дивизиям, которые оставались в моем распоряжении, все приказы были отданы от 2.00 до 4.30, после чего я уехал в Корзенисте (Коженисти), что в 17 километрах к северу от Ломжи, чтобы нанести там визит генералу фон Фалькенхорсту, командующему XXI армейским корпусом, ныне соседствовавшим справа с моими войсками. Я хотел услышать, как он опишет ситуацию и что скажет о частях, поступивших под мое командование. Я прибыл туда между 5.00 и 6.00, разбудил офицеров и заставил их рассказать о предыдущих боях, происходивших на их фронте. Я узнал, что попытки захватить Ломжу с ходу успехом не увенчались, частью из-за упорного сопротивления поляков, а частью ввиду неопытности наших войск. XXI армейский корпус расположился на северном берегу Нарева.

В 8.00 я прибыл в Визню, где располагался штаб 10-й бронетанковой дивизии. С начальником штаба генералом Шаалем произошел несчастный случай, и теперь дивизией командовал генерал Штумпф, который и сообщил мне, что его пехота переправилась через реку и доложила о захвате ключевых польских укреплений в данном секторе. Боевые действия продолжались. Воодушевившись новостями, я поехал дальше, в расположение бригады «Лётцен». Изначально это подразделение создавалось для того, чтобы служить гарнизоном этих укреплений, но сейчас им приходилось с боем форсировать Нарев. Бригада и ее командующий полковник Галл произвели на меня прекрасное впечатление. Они переправились через реку и перешли в наступление. Меня вполне удовлетворили меры, предпринимаемые командиром бригады, и я вернулся в 10-ю бронетанковую дивизию.

Вернувшись в Визню, я с разочарованием узнал, что утренний доклад о победах пехоты был подан по недоразумению. На самом деле пехотинцы переправились через реку, но до бетонных укреплений на дальнем берегу не добрались. Никаких боевых действий не велось. Тогда я сам переправился через реку, чтобы пообщаться с командиром полка. Найти его командный пункт мне не удалось; штаб батальона тоже был очень хорошо спрятан. Я оказался на переднем крае фронта. Танков дивизии нигде не было видно – они все находились еще на северном берегу Нарева. Я послал адъютанта назад с приказом танкам начать переправу. На переднем крае творилось что-то невообразимое. На вопрос, что происходит, я получил ответ, что это смена частей на передовой. Больше всего это напоминало развод караулов. Как наступать, солдаты не имели никакого понятия. Наводчик тяжелой артиллерии сидел посреди пехотинцев и не имел ни малейшего представления, что ему здесь делать. Где противник, не знал никто – разведки не проводилось вообще никакой.

В первую очередь я прекратил восхитительное маневрирование сменяющихся войск, а во вторую – вызвал к себе командиров полка и батальонов. Наводчику я приказал накрыть огнем польские позиции. Когда наконец появился командир полка, я тут же отправился с ним на передовую. Мы подошли вплотную к бетонным укреплениям, дальше была зона обстрела, и вдруг наткнулись на расчет немецкого противотанкового орудия, храбрый командир которого продвинулся на этот рубеж по собственной инициативе. Отсюда и началось наше наступление. Я был крайне разочарован увиденным и не скрывал этого.

Вернувшись к Нареву, я обнаружил, что бронетанковый полк до сих пор находится на северном берегу. Командир полка получил приказ переправляться через реку немедленно и как можно быстрее. Поскольку мосты готовы еще не были, танки пришлось переправлять паромами. Начать наступление представилось возможным только в 18.00. Наступление увенчалось успехом, наши потери были минимальны. При энергичном и решительном руководстве тех же результатов можно было достичь еще утром.