Если ярким детям для усвоения материала часто нужно несколько повторений, одаренные, и не учась, иногда делают сложные математические построения на лету. Если первые легко усваивают новый материал, то последние постоянно задают сложные вопросы, на которые учителю трудно ответить. Если первые легко запоминают правила, то последние часто их вообще не знают или не помнят, но могут вывести, например, собирая техническое устройство на основе этих правил, формулируя их для себя по мере необходимости.
Одаренный ребенок может целый день отвлеченно смотреть в окно, размышляя над им самим поставленным вопросом, на который окружающие не могут или не хотят ответить. Такие дети часто не интересуются тем, что происходит в классе, а потому кажутся скучающими и глупыми. Они могут вообще не участвовать, например, в выступлениях класса музыкальной школы, даже если уже сами сочиняют произведения. Позднее я опишу подобное поведение у Элвиса Пресли.
Такие дети часто ненавидят школу и не интересуются тем, что в ней происходит. При этом они задают глупые вопросы и предлагают бестолковые, с точки зрения учителя, идеи.
Однако сказанное – не воззвание против школы. Одно учебное заведение другому рознь. Да и у учителей слишком разные цели и творческие способности. Далее будет сказано немало добрых слов по отношению к учителям, обнаружившим талант воспитанников. Многие из выдающихся ученых говорили о наставниках, которые породили в их душе острое переживание таинственности мира и желание познать эти тайны.
В творчестве, как и в интеллекте, есть важная закономерность: оценивая интеллект другого, нужно обладать не меньшим интеллектом; чтобы увидеть творческое начало в другом, необходимо самому быть творческим человеком.
Таким образом, фраза «Мой (ваш) ребенок гений» – обман, грубая ложь. Гений – это реализованная сверходаренность. Однако любой ребенок – всего лишь возможность. Она будет воплощена при наличии двух условий: по какой-то причине общество, не любящее новое, обратит на него внимание, и у человека хватит сил и упорства преодолеть сопротивление, возникающее на его пути.
Лучшей иллюстрацией здесь может послужить жизнь Камиля Сен-Санса. В детстве он был вундеркиндом. Первые уроки музыки дала ему в два с половиной года двоюродная бабушка, с которой он жил в деревне. Отец умер от чахотки через несколько месяцев после рождения мальчика, и врачи посоветовали отправить ребенка на природу, подальше от отравленного воздуха Парижа. Мальчик был впечатлительным и имел прекрасный слух, слыша мелодию даже в звуках закипающего чайника. В пять лет он уже уверенно сочинял и исполнял сложные произведения. В восьмилетнем возрасте он начал систематические занятия музыкой. В 10 лет Камиль исполнил перед публикой 3-й фортепианный концерт Бетховена и 27-й концерт Моцарта, к которому сам написал каденцию.
Произведения он всегда играл по памяти. На своем первом концерте юный композитор предложил исполнить на бис любую из 32 сонат Бетховена, которые также знал наизусть. В 13 лет он поступил в Парижскую консерваторию, которую окончил через три года. Все собственные сочинения он записывал на слух.
Мать мальчика была художницей, а отец сочинял стихи. Позднее Сен-Санс и сам начал рисовать, а также увлекся поэзией, математикой, астрономией и археологией. Одаренность ребенка была очевидной. Однако он дважды не выиграл престижную Римскую премию, которая предоставляла возможность безбедно жить в течение года в Риме. Он получил столь глубокую психологическую травму, что за всю жизнь не принял ни одного предложения занять пост в музыкальных учреждениях.