– Что такое ненавижник? – насторожённо спросила Вика.

Ей не понравилось, как звучит это незнакомое слово. Незнакомые «корчевники» звучали куда лучше: кочевники, которые что-то выкорчёвывают. А вот «ненавижник» слишком похож на «ненавижу», и за то время, что она пробыла в Восьмирье, Вика уже уяснила, что названия многих вещей говорят сами за себя. Пичальки вызывают печаль, негрустин помогает не грустить, а растения с огорода майстера Нилса и вовсе назывались совершенно прямо: спокойствие, умиротворение.

– Это такая трава, – подтвердил её догадки Лукас. – Она прорастает на земле, где шли сражения. Очень быстро прорастает, буквально за считаные часы, а иногда даже минуты. Когда она расцветает, от неё разлетаются пушинки, которые очень опасны для людей. Если они попадают тебе в нос и ты их вдыхаешь, начинаешь ненавидеть всё вокруг.

– Ничего себе! – воскликнула Вика. Казалось бы, она должна уже привыкнуть к Восьмирью, но нет, в нём всё ещё находились вещи, способные её удивлять. – И что, этот ненавижник всегда растёт на полях сражений?

– Не только. Но на месте сражений – чаще всего.

Вика хмыкнула.

– Что? – не понял Лукас.

Девочка покачала головой и промолчала. Не скажешь же: «Да с чего ей расти на полях сражений, если у вас тут даже никого не убивают?» Впрочем, ненависть ведь порождается не только убийствами. Собственно, у людей есть сотни способов вызвать ненависть, не причинив при этом ни капли физического вреда.

– А они, выходит, идут её выпалывать? – сменила она тему, указав кивком на бежавших вниз с холма.

– Да, – ответил Лукас и замешкался. – Вика, я понимаю, что ты хочешь как можно скорее найти маму, но ненавижник – это очень, очень опасная штука. Я знаю, для тебя наш мир новый, и, возможно, ты не понимаешь, насколько это серьёзно…

«Ещё как понимаю», – вздохнула про себя Вика. Чего-чего, а ненависти – пусть и невидимой – в родном мире более чем хватало!

– Но просто поверь, – продолжил Лукас, – если не принять меры, ненавижник заразит очень многих, и это будет страшно! Люди… они становятся сами не свои!

Голос приятеля дрожал от волнения, в глазах горела решимость, и Вика поняла, что он собирается сказать. Он хочет предложить остаться и помочь корчевникам выпалывать ненавижник.

– Но ты же сам говорил, что здесь воюют годами… – неуверенно начала Вика. – Наверное, они бы все уже перезаразились, если это действительно так опасно? Значит, как-то справляются.

Вика просто сгорала от нетерпения поскорее найти майстера Куртиса, расспросить его, как добраться до Воцеи, – и пуститься уже в путь. А от мысли, что мама тут, не просто в Восьмирье, а даже на одном с ней Осколке, совсем рядом, нетерпение только усиливалось. Ей не хотелось задерживаться в Варекае дольше необходимого.

– Возможно, справляются именно потому, что вовремя выпалывают ненавижник, – тихо заметил Лукас.

Вика с тоской взглянула в сторону Варекая. Вот он, рукой подать! И где-то там, на улицах города с белыми стенами и синими крышами, – картограф, который может подсказать им дорогу.

Потом девочка перевела взгляд в другую сторону, на военный лагерь и на поле битвы, – и ойкнула. Изрытое в сражении поле покрывали красные точки. Вика не сразу поняла, что это были головки цветков.

– Ненавижник проклюнулся, – прошептал Лукас, а потом повернулся к Вике. – Мы должны помочь! Я читал в книгах, бывало такое, что ненависть заражала целые города! Представляешь? Города!

«Очень даже представляю, – снова ответила мысленно Вика. – Что города! У нас она, бывало, заражала целые страны!»