— И чем же ты лучше остальных? — задумчиво произнес король.

— О, вы посмотрите на моих соседок, они плоски как сельди, а я рельефна, — актер провел рукой по накладным грудям.

— Да, вижу две горы и холм огромный.

— Огромный, да еще какой, подушка, что всегда с тобой, — перешел на рифму бородач.

— Но борода твоя...

— От дедушки досталась. Я вся в него.

Внезапно обстановка на сцене перестала быть фривольной. Девушки-фаворитки изменились в лице и бросились в рассыпную. На помост поднялись несколько человек в мундирах. Первым повязали короля, ему заломили руки и потащили вниз. Бородач не давался, он убегал от представителей закона, активно лягался, задирая юбку и сверкая голыми волосатыми ногами. Но и его тоже скрутили, хотя он продолжал сопротивляться. Даже оказавшись полностью скрученным, он выражал свой протест, смачно харкаясь.

Эниана с ужасом смотрела по сторонам. Люди продолжали смеяться. Для них это было продолжением представления, этакой импровизацией.

Среди скалящихся лиц она заметила одно, не похожее на остальные. Мрачное, хищное. Птичий профиль показался ей смутно знакомым. Да нет, не может быть. Ему здесь просто нечего делать.

Между тем началась сумятица. «Мундиры» прочесывали толпу, не церемонясь с теми, кто попадал под руку. То тут, то там раздавались крики и ругань. Жан схватил хлопающую глазами Эниану за руку и потащил прочь.

— Что это было? — спросила она, когда они удалились на безопасное расстояние.

— Не знаю, может эти ребята в трико когда-то успели набедокурить или выступление не понравилось.

— На месте короля я бы тоже обиделась.

— Актерам такая обида дорого обойдется.

— Пойдем к нашим, а то скоро стемнеет.

— Тебе не терпится начать работать? Думаю, они втроем в лавке и без нас управятся. Давай еще прогуляемся. В Ольстене такого не увидишь.

Они медленно побрели по площади, переговариваясь.

— Знаешь, мне показалось, что я заметила здесь герцога Уэйна.

— И что?

— Что он здесь забыл?

— Думаешь, он сидит как сыч в своем замке? Приехал человек развеяться. Может жену с собой взял. А может, наоборот сбежал от нее.

Несмотря на то, что день клонился к закату, людей на ярмарке меньше не становилось. Наоборот, народ стекался потоками по всем тропинкам и дорогам, словно реки в бурлящий океан. Скорее всего, горожане и селяне успели справиться со своими делами и решили провести остаток дня на гуляниях.

Вскоре Энни заметила небольшой балаганчик, возле входа в который собралась приличная очередь. В основном это были богато одетые женщины средних лет и совсем юные особы. Все ожидающие дамы заметно нервничали, теребили в руках платочки, закусывали нижнюю губу, обмахивались веером. Мужчины, заложив руки за спину, мерили шагами пространство перед балаганом. Выходили же из шатра либо с мечтательным видом, либо с воодушевленным выражением лица. Энни, прищурившись, прочитала надпись над входом: мадам де Руж, потомственная гадалка.

— Жан, пойдем!

— Вот еще!

— Смотри сколько людей. Там точно что-то интересное происходит.

— Ага, обман за ваши же денюжки.

— Я никогда не была у гадалок, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Жан сдался. Втайне он надеялся, что непоседливая Эниана не выдержит стояния в очереди, и они скоро уйдут отсюда. Сначала Эниана особо не скучала, разглядывая господ. Но когда она, закрыв глаза, могла сказать, какого цвета башмаки у сеньора в сером парике, и сколько жемчужин в ожерелье полной дамы, стоять ей стало невмоготу. Она последовала примеру мужчин и стала бродить кругами и зигзагами, смущая своим поведением благовоспитанных дам.