После Энни достала из сундука свежее белье, стянула с себя мокрое полотенце и надела сорочку. Желая успеть до прихода Ханны, Энни вычерпала из лохани мутную воду с хлопьями серой пены. Наполнив ведра, Энни вынесла их по очереди в коридор и поставила их у двери. Затем протерла пол и, как и просила Ханна, села у камина, наклонив голову и расправив волосы завесой, и задумчиво наблюдала, как огонь жадно пожирает поленья.

Так ее и застала Катарина, как мышь пробравшаяся в ее комнату.

— Почему ты не спишь? — услышав скрип половиц, повернулась к гостье Энни.

— Разве я могу уснуть, не узнав подробности?

— Да нечего рассказывать. Я взяла капусту из той кучи, на которую указал Франц, а потом на меня напала огромная собака.

— Тебе не следовало туда ходить. Все и так знали, что Франц сочиняет на голубом глазу. Только тебе могло прийти в голову доказывать то, что всем и так понятно.

Энни хмыкнула.

— Я просила их пойти за тобой и остановить тебя. Самой бы мне не хватило на это духу. Но они сказали, что ты не дура и вернешься. А потом начало темнеть, а ты все не возвращалась. Единственным верным решением было позвать взрослых.

— Они не пошли за мной, потому что испугались.

— Они проявили благоразумие.

— А если бы меня разорвала собака?

— То вряд ли кто-нибудь из них смог бы тебе помочь.

— Хорошо хоть герцог оказался не таким чудовищем, как его описывают.

— А каким он оказался? — Катарина уселась поудобнее, настроившись слушать.

— Ну, он оказался человеком, — пожала плечами Энни. — У него было ровно две руки, две ноги и никаких рогов и хвоста.

— А подробнее? Он красив? Какого цвета у него глаза?

— Он не урод, — Энни задумалась. — Моложе Зубодера и даже моложе отца Франца. Руки у него изящные такие и пальцы длинные, и под ногтями грязи нет.

— Рассказчица ты конечно та еще, — разочарованно протянула Катарина. — Уж про его ногти я хотела бы узнать в последнюю очередь. Расскажи хоть, что вы с ним делали.

— Он напоил меня чаем и отвез домой.

— Он не рассердился на тебя за капусту?

— Думаю, нет. Во-первых, у него ее предостаточно, а во-вторых, я ее забыла у него на кухне.

Неизвестно, что еще спросила бы Катарина, если бы не внезапно появившаяся Ханна. Увидев на полу лужицы воды, она заворчала:

— Ведра вынесла, а полы вытирать старушка Ханна должна.

— Я вытирала их.

— Чем так вытирать, лучше не вытирать вообще.

Катарина хоть и жила в гостях у дядюшки неделю, но так и не привыкла к такому поведению прислуги. В их городском доме и кухарки, и горничные были безупречно вышколены. Мать без сожалений порола их за малейшую провинность и расставалась с ними, как только видела, что их ресурс исчерпан.

Продолжая брюзжать под нос, Ханна вытерла пол, но не ушла, как того ожидала Катарина, а распахнула дверь и встала возле нее, как часовой.

— Маленькой госпоже пора спать, — это адресовалось Катарине, но она сделала вид, что не услышала служанку.

Но настойчивости Ханне было не занимать.

— Завтра приедет ваша матушка, и она не обрадуется, узнав, что вы не соблюдаете ваш режим.

Катарина нехотя вышла из комнаты — ей еще нужно было столько всего узнать. Ханна убедилась, что Катарина скрылась за дверями своей спальни, и только потом отправилась в крошечную каморку у кухни, которую она делила с Жаном.

Если Катарина любила понежиться в кровати, то Энни, напротив, вскакивала, как только солнце касалось лучами ее щек и ресниц. Закутавшись в одеяло и переступая босыми ногами по холодному полу, Энни подошла к окну и чуть не задохнулась от возмущения. По дорожке к воротам, закатав штанины и закинув удочку на плечо, спешил Жан. За забором его поджидал Франц. Мальчишки перекинулись парой фраз и, зубоскаля, поспешили к реке. А ведь они еще позавчера договаривались, что пойдут на рыбалку вместе. Ух, она им этого не простит!