Молодой Лесовик сидел и не мигая смотрел на огонь.

– Как ты думаешь, он говорит по-нашему? – спросил Уитли, наблюдая за парнем.

Хоган набил табаком тонкую камышовую трубочку, прикурил от вынутого из костра уголька и только потом ответил:

– Сомневаюсь. Если хочешь, можешь попробовать поговорить с ним, но по мне, это будет пустой тратой времени. Это дикарь, Уитли. Им язык не нужен. Между нами и им слишком мало общего.

– Однако что он может сделать нам, мастер Хоган?

– Хочешь освободить его и посмотреть, что будет? Не забывай, однажды он уже едва не содрал с тебя кожу, поэтому на твоем месте я бы прекратил этот дурацкий разговор.

– Но я уже говорил, мастер, что он не убил меня, хотя ничто ему не мешало это сделать, – возразил ученик. – Просто сидел и наблюдал за мной. Если бы он захотел меня убить, это было бы для него раз плюнуть!

Хоган глубоко затянулся из трубки и выпустил изо рта три красивых колечка дыма.

– Уитли, так рисковать просто неразумно. Я верю, когда ты говоришь, что он не стал нападать на тебя, но понимаешь, это самый удивительный юноша, которого я когда-нибудь встречал. Когда в нем закипает кровь, он начинает меняться – ты сам это видел, а что это значит, нам с тобой хорошо известно. Когда кровь в нем успокаивается, этот парень становится похожим на человека не меньше, чем сам герцог Берган. Ну, другой породы, конечно, не такой благородный. Так сказать, дворняжка, полукровка.

Юный Лесовик продолжал сидеть и смотреть на огонь, погрузившись в свой собственный мир.

– Когда я был молодым, их было больше, но сейчас они почти полностью исчезли после походов Вергара. – Хоган пожевал свою губу, вспоминая давно прошедшие деньки. – Честно говоря, я и сам не знаю, хорошо это или плохо, но это совсем другая история.

Хоган не сомневался, что Уитли известно про подвиги Волка практически все – они не раз говорили о них еще в Брекенхольме. Да и герцог Берган следил за тем, чтобы все дети в его лесных землях знали историю Верлордов[2], а Уитли к тому же был на редкость внимательным учеником.

– В любом случае, – продолжал Хоган, – если кто-то и знает, что делать с этим парнем, то это герцог Берган. Ты сам его можешь об этом спросить, когда мы вернемся домой. Более мудрого и щедрого господина, чем его светлость, не найти. Можешь мне поверить, уж я-то успел кое-что повидать. А рассуждать на такие темы не мое дело. Если тебя интересует политика или забота о благе народа, значит, ты выбрал не ту профессию. Следопыт должен быть одиноким, спокойным и далеким от мирских проблем.

– Я знаю, мастер Хоган, – ответил Уитли, энергично кивая головой. – Поверьте, я думал над этим долго и усердно. Я понимаю, от чего отказался, но такая жизнь по мне. А поскольку я ваш ученик, то намерен впитывать в себя ваши уроки, как губка.

– Как мох, дружок, как мох. Ты же не в Брекенхольме сейчас, верно? – Старый следопыт подмигнул ученику и затянулся трубкой.

– Освободите меня.

Старый следопыт и его ученик удивленно вскинули головы. Юный Лесовик заговорил. И не одно слово сказал, а целую фразу. С быстротой молнии Хоган вскочил на ноги и потянулся за своей палицей, а затем, держа ее наготове, встал возле ног связанного пленника.

– Молчал три дня и вдруг заговорил. Хочешь, чтобы мы тебя отпустили? Этого просишь? Клянусь Богом, парень, язык, может быть, у тебя и есть, а вот мозгов в голове не хватает.

– Освободите меня, – повторил пленник, глядя теперь прямо в лицо старому следопыту, и добавил: – Прошу вас, сэр.

Это окончательно добило Хогана. Он мог еще предположить, что этот дикарь способен произнести пару отдельных слов, не больше, но «Прошу вас, сэр»? Чем, интересно, еще сможет удивить его этот необычный парень?