“За свою жизнь я не видел состязания более равных друг другу противников”, – как-то заметил Веллингтон о битве при Ватерлоо. Весь день прошел в яростных атаках и контратаках, но оборона обеих сторон была на высоте, и исход сражения предрешило лишь несколько запоздалое появление прусской армии. Веллингтон одержал свою великую победу и вошел в историю. Ротшильдам в этот день было не до смеха. Разумеется, Натан был рад получить от своих гонцов весть о разгроме Наполеона почти за двое суток до официального рапорта майора Генри Перси кабинету министров. Но в жизни бывают случаи, когда предупрежден вовсе не значит вооружен. Он был просто-напросто не готов к столь быстрому развитию событий. Братья фактически сидели на куче предназначенных для финансирования уже завершившейся войны денег. С заключением мира великие армии – победительницы Наполеона могут быть расформированы, а коалиция союзников распадется. А значит, не будет больше никаких жалований солдатам и подачек друзьям Англии на континенте. Военный рост цены золота с неизбежностью обернется падением в мирное время. Приготовившийся получить баснословные прибыли и стать живой легендой Натан теперь думал, что делать с огромными – и растущими с каждым днем – убытками.

Ротшильды могли рискнуть и вложить все свое золото в облигации, и при отсутствии других приемлемых вариантов они так и поступили. В вечернем выпуске лондонского “Курьера” за 10 июля 1815 года сообщалось, что Натан приобрел “огромное количество бумаг” – обязательств британского правительства. Он уповал на победу при Ватерлоо: заключив мир, правительство не будет больше влезать в долги и рынок отреагирует повышением цены государственных облигаций. За новой покупкой последовал долгожданный рост, и теперь Натана было уже не остановить. Братья умоляли его не увлекаться и получить прибыль, пока это возможно, – но тщетно. Натану хватило самообладания, чтобы более года продержать облигации на руках. Он продал их только в ноябре 1817 года, когда те поднялись более чем на 40 %. Если учесть инфляцию и экономический рост последних двух столетий, прибыль Натана Ротшильда составила около 600 миллионов фунтов в сегодняшних ценах. Ему удалось провернуть одну из самых смелых и амбициозных сделок в истории финансов и мастерски обратить поражение Наполеона в собственный триумф. От внимания современников не ускользнуло сходство между победителем и побежденным. Это касалось и злейших конкурентов Ротшильда из банка “Братья Беринг”: “Должен сказать откровенно, у меня бы на такое не хватило духу. Его действия всегда продуманы до мельчайших подробностей, а природные ловкость и ум гарантируют идеальное проведение замыслов в жизнь. Недаром в мире денег и финансов его положение сравнимо лишь с ролью Наполеона в военной истории”^>21. Помощник австрийского канцлера князя Меттерниха называл Ротшильдов – и эта игра слов не нуждается в переводе – die Finanzbonaparten^>22. Иные шли еще дальше, не теряя при этом чувства юмора. “Деньги – наш бог, – объявил немецкий поэт-романтик Генрих Гейне в марте 1841 года, – и Ротшильд пророк их”^>23.

Полвека после Ватерлоо Ротшильды безраздельно господствовали в мире финансов – и вряд ли кто сравняется с ними в наше время или в будущем. Похоже, их достижения в буквальном смысле поражали воображение современников: те нередко объясняли успех Ротшильдов вмешательством сверхъестественных сил. Пожелавший остаться неизвестным автор в 1830-х годах утверждал, что своим богатством Ротшильды обязаны таинственному “еврейскому амулету” – именно он позволил Натану стать “левиафаном денежных рынков Европы”