Взгляд в глубь двора. Батурина на четвереньках с довольно приличной для такой позы скоростью уже подползала к открытому входу в сарай.

Не успела! Из-за угла избы появился один из приезжих, здоровенный, как лось, и «АКСУ», крохотный в крупных ручищах, уставился на девушку.

Целиться не было времени. Ветров сделал, что мог. Просто выдал в сторону нового противника длиннющую очередь. Враг поневоле отшатнулся, бросился за избу, и только щепки полетели от сруба.

Девушка ввалилась в сарай, скрылась в царящем там полумраке. Но противник не пожелал мириться с утратой добычи и, оставаясь за углом, невидимый с позиции Романа, обильно полил свинцом тонкие стенки.

Рвануть к избе, застыть на миг, и едва показалась голова противника, практически в упор садануть в нее из автомата. Голова буквально лопнула перезрелым арбузом, брызнули в сторону кровь вперемешку с мозгами, а Роман все жал на спуск, пока затвор не щелкнул вхолостую. Даже не подумалось: появись сейчас напарник убитого, и судьба бывшего спецназовца была бы решена. Но за избой грохнуло, явно сработал не «АКСУ», а старый добрый АК-47. Все, понял Роман, нет у покойника больше напарника. Вернее, есть, только в тех же горних высях или, что вероятнее, подземных полостях.

Тянуло рвануть со всех ног к сараю, взглянуть, вдруг Мила жива, да на улице имелся последний из гостей, и въевшийся в кровь порядок призывал первым делом завершить работу.

Роман вырвал из рук трупа липкий от крови автомат, отщелкнул магазин, убедился, что минимум пара патронов в нем имеется, и бесшумно побежал дворами параллельно грунтовой дороге.

Они увидели друг друга одновременно, армейский спецназовец и полицейский. Одновременно бросились на землю и в сторону. Прямо в воздухе начали стрелять. Автомат Романа захлебнулся на третьей пуле, автомат полицейского – на четвертой или пятой. Но у стража закона, или – беззакония, кому как нравится, пистолет был в кобуре, а у Ветрова – в кармане. Честная ковбойская дуэль, в которой старший лейтенант стрелял, а его противник доблестно ловил пули. Все одиннадцать, ну, в крайнем случае, парочка пролетела мимо. Поменять обойму, передернуть затвор… Контрольный выстрел не требовался, противник выглядел крайне неаппетитно даже для врага, и теперь Роман наконец смог дать себе волю.

Он подсознательно ожидал самого худшего, словно своими глазами видел, как пули рвут на Людмиле рубашку, добираются до ее загорелого, такого манящего тела, калечат и портят его, проносясь сквозь плоть… Может, какая-то застряла внутри, разницы в том… Раз уж сарай превратился в решето… Потому под крышу Роман вступал робко, готовясь вздрогнуть в ужасе.

Точно. Мила лежала в дальнем углу, неподвижная, распластанная.

Шаг, Ветров подхватил девушку, перевернул и… нарвался на испуганный взгляд. Но боли в глазах Милы не было, руки, скользнув по рубашке, остались сухи. Офицер невольно покосился на стену, впервые отметив: все дыры приходились довольно высоко, если бы Мила хотя бы сидела, несдобровать, да она, видно, упала. На свое счастье.

– Цела?

– Не знаю, – откровенно призналась девушка и вдруг пылко прижалась к Роману.

Цела…

20 декабря 2012

– Ты уверен, что там ничего нет? Мне показалось…

– Уверен. Сама посмотри. Видишь? Совершенно ничего.

– Но ведь только что было.

– Было, а теперь уже нет. И перестань наконец вести себя как маленькая девочка. Уже полчаса прошло, как мы с тобой препираемся. Вокруг тысячи километров пустого пространства. Ни-че-го! Вон там, чуть ниже, проходит траектория японского спутника… забыл маркировку. Могло блеснуть оттуда. Левее можешь заметить части наших солнечных батарей на фермах. Они тоже блестят. Или тебе летающая тарелочка глаза заслепила?