Последние годы Голды Меир прошли тихо и спокойно. Она, как и раньше, заботилась о детях и внуках – вспоминали, что она находила время навестить живущую в кибуце дочь даже во время войны Судного дня, – собирая родственников на кузне своего скромного дома. До последних дней она курила по две пачки в день, выпивала по два десятка чашек крепкого кофе и по-прежнему интересовалась политикой. В 1975 году она опубликовала свою автобиографию «Моя жизнь», где откровенно и без прикрас поведала историю своей жизни, отданной на благо Израиля.

Голда Меир скончалась в Тель-Авиве 8 декабря 1978 года. Она похоронена на горе Герцля в Иерусалиме. До сих пор ее благодарные сограждане называют ее совестью еврейского народа и матерью Израиля.

Короткая жизнь самой известной латиноамериканки в истории была полна чудес и превращений. Родившись на самом дне, она сумела вознестись к сверкающим вершинам истории, превратившись из нищей девчонки в символ своей страны. Мало кому из людей двадцатого века удалось вызвать к себе такую любовь – слепую, страстную, граничащую с обожествлением, и в то же время такую безоглядную ненависть. О судьбе Эвы Перон, о ее роли в истории своей страны спорят уже полвека, но еще никому не удалось раскрыть загадку притягательности этой необыкновенной женщины, давно уже ставшей историей, легендой, мифом…

Ее собственная история началась 7 мая 1919 года в небольшой скотоводческой деревушке Лос-Толдос, что в 300 километрах от Буэнос-Айреса. Эва-Мария была пятым ребенком Хуаны Ибаргурен – и как ее три сестры и брат, да и сама мать, незаконнорожденной. Отец всех детей сеньоры Ибаргурен, Хуан Дуарте, владелец небольшой фермы, был уже двадцать лет женат на другой, имел в за конном браке трех дочерей и за девять лет житья «на две семьи» – полгода там, полгода здесь, – весьма устал и от Хуаны, и от обилия детей. Младшую дочь, Эву-Марию, он так и не признал. Хуана – да и соседи, суеверные, как и все крестьяне, – восприняли это как дурной знак: девочка в их глазах была с рождения обделена счастьем. Она росла слабенькой и хрупкой, а в ее глазах были тоска и грусть. Когда ей было четыре года, Эва опрокинула на себя сковороду кипящего масла. Доктора предвещали, что на лице и теле девочки на всю жизнь останутся шрамы, но когда сняли повязки, вместо рубцов там оказалась чистая, белая, полупрозрачная кожа. Через много лет эта алебастровая белизна станет главным украшением Эвы.

В 1926 году Хуан Дуарте разбился в автомобильной аварии. Семье Ибаргурен пришлось перебраться из Лос-Толдоса в городок Хунин, где была возможность заработать, и где о них никто ничего не знал. Сеньора Хуана, назвавшаяся вдовой Дуарте, открыла здесь пансион, главным украшением которого были ее подрастающие дочери – Бланка, Элиса и Эрминда. Вскоре все они удачно вышли замуж, а их брат Хуан Рамон поступил на военную службу. Лишь Эва не желала хорошо устраиваться – она уже давно мечтала сбежать из нищего Хунина в Буэнос-Айрес и стать актрисой. Основания для помыслов об актерской карьере у нее были шаткими: всего пара выступлений на местном радио с чтением стихов, но Эва была уверена в своих силах. Когда ей было пятнадцать лет, она, уговорив наконец мать отпустить ее, уехала в столицу вместе с заезжей знаменитостью, певцом Магальди. Говорят, Эва не любила его, но она без сомнения любила в нем те возможности, которые сулил ей переезд в Буэнос-Айрес.

Эва-Мария (на коленях слева) после первого причастия в кругу друзей и знакомых