Подошли к стальной двери. Колян подёргал на всякий случай ручку: заперто. Он приложил ухо. Тихо. Чёрт! Склад, что ли, какой – вон, сколько пространства до следующей двери.

Толик, молча смотревший на действия напарника, послушал дверь и сам:

– Блинн. Кладовая, что ли… Или – машинный зал?

– Тогда бы гудело. Генераторы там всякие, аппараты жизнеобеспечения.

– Чего?

– Ну, кондиционеры, насосы для воды, обогреватель какой-нибудь центральный… Тут же наверняка живут и работают… Вернее – жили и работали сотни людей. Чего-то же они пили, ели. Температуру тогда надо поддерживать – хотя бы плюс двадцать. А ещё чем-то дышали. Значит, воздух засасывали с поверхности. Свежий.

– А-а, верно. Значит – склад. Ну что? Попрёмся дальше?

– Ага.

Когда подошли к повороту, выяснилось, что предположение Толика насчёт «плана эвакуации» подтвердилось: красной краской на стене напротив поперечного коридора была намалёвана жирная грубая стрелка, снизу чёрная надпись по трафарету: «К аварийному выходу номер три». Толик хмыкнул, но ничего не сказал.

И хорошо. Потому что когда оба осторожно заглянули за угол этого самого поперечного коридора, буквально приросли к месту: настолько дикая картина открылась глазам.

Шагах в двадцати на полу лежал ещё один боец-десантник. Похоже, уже мёртвый.

Но не на него оказались в первую секунду направлены взоры подростков.

Над солдатом, медленно двигая жующими челюстями, и держа перед ними зажатый в лапках кусок ноги солдата, стояло…

Воплощение ночных кошмаров. Страшилище. Монстр.

Да как не назови – реальный персонаж из столь любимых Надюхой фильмов-ужасов!

Крупная тварюга – пожалуй, по плечо Коляну. Передняя часть туловища загибается кверху. Две… – руки? – держат оторванную часть ноги перед мощными жвалами-челюстями. А опирается насекомоподобная хреновина на шесть широко расставленных полусогнутых сегментированных ножек-конечностей.

Сами ножки – тонкие, и отблёскивающие словно полированным чёрным хитином: будто у чудовищного, в сотню раз увеличенного, не то – термита, не то – муравья… Или, скорее, богомола. Чудовищно увеличенного богомола.

Внизу, почти доставая до пола, свешивалось брюшко – да туда можно при желании затолкать не одного барана!

Теперь уже Колян аккуратно, без резких движений, затащил напарника за угол.

В тусклом серо-голубом свете лицо Толика, если такое возможно, буквально позеленело.

Он открыл было рот… Его закрыла ладонь Коляна. Лицо напарника приблизилось, и рот проговорил прямо в ухо:

– Тихо! Идём в обход – там есть ещё второй коридор!

Толик жестом показал, что руку нужно убрать. Едва Колян это сделал, напарник отбежал подальше от угла, и у стены опорожнил желудок. От кучи пошёл отвратительный запах. Подошедший следом Колян, первым услыхавший подозрительные звуки, хлопнул по боку Толика, всё ещё стоявшего нагнувшись. Злобно прошипел:

– Бежим быстрей! Эта тварь идёт сюда!

Никуда, однако, убежать они не успели.

Верхняя часть туловища показалась из-за угла на высоте пары метров от пола. Она грациозно, словно в фантастическом танце, раскачивалась в такт шагам.

Похоже, на распрямлённых ногах чудище стало гораздо выше – только что потолок макушкой не скребло! Взгляд огромных фасеточных глаз вперился в напарников. Медленно, и даже с некоей балетной грацией, всё тело монстра выплыло из-за поворота.

И было в движениях твари что-то чарующе-завораживающее, почти мистическое. Нечто неуловимое, тормозящее путающиеся мысли. Направляя их только на то, чтоб следить, любоваться на утончённо-изысканные движения по-своему восхитительно рациональной твари. И словно заставляющее замереть в экстазе. И любоваться, любоваться…