Захудалый кабинет потомственного зельевара неизвестно где – для ведьмы, которая не умеет варить зелья, лучше убежища даже нарочно не придумаешь. Я протянула Элле руку:

– Скрепим наше соглашение ведьмовской клятвой.

Мы поклялись о нашем согласии на обмен и о неразглашении на крови – чересчур, конечно, но в моём положении нужно исключать все риски. Элла сняла со среднего пальца правой руки чёрное широкое кольцо и протянула мне:

– Кабинет подчиняется только тому, кто носит это кольцо, – она говорила так, будто у кабинета была собственная воля.

Я взяла у неё неприметный символ власти, надела на палец и почувствовала, как по всему телу прошла волна жара. О-о нет, только не сейчас! Глаза моей знакомой в очередной раз округлились – судя по реакции, она впервые в жизни столкнулась с метаморфом, что неудивительно. В Ведарии на таких, как я, уже много лет вели открытую охоту.

Как удачно всё-таки я настояла на клятве! Теперь, даже если Маринэлла Гор очень захочет, не сможет никому и ничего обо мне рассказать.

Я порылась в кармане и, достав оттуда небольшое зеркальце, взглянула на своё отражение. В нём я увидела удачную копию юной зельеварки, с той лишь разницей, что вместо настороженной, вечно переживающей обо всём девушки на меня хитро щурилась задорная оторва. Я убрала зеркало назад в карман и посмотрела на всё ещё изумлённую Эллу. Её очертания теперь неприятно расплывались.

Я со вздохом водрузила на переносицу ранее узурпированные круглые очки, в глубине души надеясь, что моё прежнее зрение ещё вернётся.

Теперь, когда очертания предметов вновь обрели резкость, я уверенно шагнула внутрь поступившего в моё пользование зельеварского кабинета. Но стоило мне пересечь порог, как я встретилась взглядом со стоявшим посреди комнаты существом, удивительно похожим на домового. Маленького роста и очень преклонных лет, с огромной копной седых волос на голове, сморщенной кожей и носом в пол лица – домовой смотрел на меня недоверчиво. Я застыла у двери, не в силах шелохнуться от страха.

Старичок по-хозяйски поправил холщовую остроконечную шляпу и перевёл взгляд на семенившую за мной Эллу Гор, которая не выглядела собой с тех самых пор, как покинула берег реки.

Она, не обращая внимания на удивлённого старичка, пересекла комнату и, уже занеся ногу над ступенькой лестницы, ведущей на второй этаж, сказала мне уверенно:

– Элла, ну что ты стоишь?! Ты же обещала показать мне кое-что в твоей комнате!

А девушка-то оказалась не промах и быстро вжилась в свою новую роль. Я наконец отмерла и последовала за бывшей хозяйкой кабинета. Поднявшись по деревянной лестнице, мы оказались в небольшом коридоре с двумя дверьми. Элла прошла до дальней из них, достала из кармана ключ и, отворив дверь, жестом пригласила меня войти. Как только я оказалась внутри, она снова заперла комнату и отдала ключ мне.

– Это моя, теперь уже твоя, комната, – она жестом показала на окружавший нас кавардак.

Справа от окна стояла старая, на вид скрипучая, односпальная кровать, у её изножья – маленький платяной шкаф, слева от окна – деревянный комод, закрытый на амбарный замок, а рядом с ним – высокий стеллаж. И на его полках творилась настоящая вакханалия из пузырьков, пучков засушенной травы, амулетов, готова поспорить, бесполезных, и прочей ерунды, которой окружают себя люди, не умеющие колдовать.

– Внизу, как ты заметила, был сам зельеварский кабинет, – продолжила Элла. – А встречал нас Гункан – один из слуг.

– Знай я, что у тебя такие страшные слуги, в жизни бы не согласилась тут остаться!