Особенные сны – это не те, в которых снятся щеночки и котики с раздвоенными хвостами или девочки с гипертрофированными имплантами.

Если верить Коди, корпорация стала замахиваться на выходцев с Ашта. Все знают, что они живут среди людей, но также знают и о том, что те отказались от сотрудничества с землянами по части всего, что относится к генной инженерии.

Сначала, они отравили им жизнь, а затем откатились обратно, сделав вид, что ничего не случилось. Наверное, это было правильным и меньшим злом.

Да вот только Дайра не верит в сказочки от СМИ. То, что она здесь, в третьем кольце благополучия, и держит на руках кругленькую сумму, говорит само за себя.

Закон преступного мира таков: когда пахнет жаренным, ты уходишь на дно, а не продолжаешь работать, как ни в чем не бывало.

Дайра выходит на площадку, делает короткий вдох совершенно иного воздуха, кажется, что сотканного из света. Она смотрит на разряженный поток лайнов и на такой теперь уже близкий центр города, в котором их нет совсем. Даже отсюда она может различить зелень деревьев в парке. Она всегда мечтала о том, чтобы попасть туда, чтобы «побыть и в прошлом, и в настоящем», как говорила Цилла.

– Откуда ты знала, как выглядит центр, – говорит Дайра, обращаясь к умершей подруге, – если никогда не бывала в нем?

Ее личный визор на запястье мигает ярко-малиновым цветом, предупреждая о состоянии здоровья и о том, что ей надо поспать. Дома он орал ей: «Семьдесят часов без сновидений». Вот так все сложно.

Нет.

Ей нужен пакет из минимум пяти искусственных снов, иначе, будет очень плохо. Организм начнет сдавать и в первую очередь откажет иммунная система, цепляя все болячки подряд.

– Кро! – Дайра поднимает руку, словно смотрит на часы, но на самом деле видит крошечное изображение напарника. – Мне нужна твоя помощь.

– Ты простила меня?

Она смеживает веки, глядя на него так, словно решает, а стоит ли он этого. Почти неделю с ним не разговаривала, если не считать момента с деньгами.

– Я сожалею. Мне очень жаль. Такого больше не повторится.

Она отворачивается, закусывая губу. Ей некуда деваться. По-хорошему, надо бы простить и больше не иметь с ним дел, кроме дружеских, но у каждого должно быть право на ошибку. Верно?

– Прощен.

Он говорит «Ура» и ужасно гремит чем-то, изображая барабанщика, молотит ключами, но Дайра не различает, по чему конкретно.

– Я хочу участвовать в джамп-забеге.

Даже на таком крошечном экране видно, как тот меняется в лице. Когда-нибудь она накопит на клевый визор, но сейчас у нее не хватает на элементарное.

– Все так плохо? Сколько он заплатил тебе?

Саймон никогда не участвует в разговорах с такими, как Коди или Бо. Дайра убеждена, что он все испортит. Обязательно попадется тележка с картошкой и вонючим соусом, которая испортит все.

– Меньше обещанного.

– На сколько?

– На двадцать.

Саймон перестает зубоскалить. У него виноватый вид.

– Я могу одолжить у...

– Перестань!

Она отмахивается от этих слов. Их все равно надо будет отдавать. Ей не хочется влезать в долги так же, как участвовать в опасном развлечении, но это лучше, чем то, в чем ее подозревает Коди.

– Нет. Узнай, где и в какой час происходит следующий, и перезвони мне.

Она не даст ему занять. У них общие знакомые, и Дайра приблизительно представляет, к кому может пойти Кро. К ребятам из района Банг-Бра. Деньги ему дадут естественно под проценты и придут за своим в назначенный день и час. Хорошо бы в ту минуту они были у него. Разве они могут быть уверены в этом? Если уже сейчас они оказались в такой ситуации? У Саймона большая семья и, увы, среди них нет ни одного богатея. Кредиторы не станут убивать их, но есть и другие способы воздействия, а также возможности заработка на живых, полуживых и даже на мертвых людях. Эти парни в любом случае не останутся в накладе.