– Каждое слово – правда, – сказал я. – Только на самом деле покойника звали Невезучий Дядя Этельред.

– Ага, – глубокомысленно кивнул Гав, глотнул пива, ухитрившись не оторвать кружку от груди, и наморщил лоб. Это он уже пытался вникнуть в слова Льюиса, но уловил только вполне предсказуемый «хук» – разумеется, «ниже пояса». Все кругом надрывали животики, к ним присоединился и Гав – и, что примечательно, с тем же бурным восторгом, с каким он воспринимал все прежние шутки Льюиса, когда слышал каждое слово.

Какое-то время я следил за Гавом краем глаза и гадал уже не в первый раз и наверняка не в последний (исключим вероятность несчастного случая или могущего быть оправданным убийства), есть ли вообще хоть капля мозгов у человека, с которым я живу под одной крышей. Несколько часов назад, например, мы смотрели по телику новости, и выяснилось, что интифада – это, по неоспоримому мнению Гава, итальянский спортивный автомобиль.

Я даже немножко завидовал Гаву, для него жизнь – сплошной прикол. К тому же он верил (наверное, привыкнув судить обо всем по себе), что она сравнительно несложна. Как в таких случаях и бывает, эти субъективно позитивные взгляды на мироздание оказывают совершенно противоположного рода действие на настроение тех, кто имеет несчастье жить в непосредственной близости от обсуждаемой персоны.

А обсуждаемая персона, между прочим, не справляется даже с такой фундаментально-линейной по своей сути (за некоторыми оговорками) процедурой, как наполнение ванны водой нормальной температуры. Сколько раз заходил я в ванную и обнаруживал, что емкость полна чуть ли не до краев не просто горячей водой – кипятком! Это означало, что этак через часок Гав соизволит помыться. Гавин придерживался того мнения, что принять ванну – значит наполнить ее жидкостью из крана с алым кружком на ручке (тем самым сократив практически до нуля доступный на данный момент запас воды в квартире) и подождать, пока образовавшееся жидкое тело не охладится примерно до того состояния, при котором в него может погрузиться человеческое тело, не приобретя тотчас окраски вареного омара. Обычно это занимает около тридцати минут посреди зимы и час с лишком в разгаре лета, и Гав склонен коротать этот срок перед телевизором, развлекаясь мыльными операми и самыми неинтеллектуальными телевикторинами, или жевать, например, бананы и сэндвичи с мармитом. Между прочим, Гавин обожает изобретать всякую разную закусь; жаль, что в его широчайшем ассортименте кулинарная оригинальность целиком задушила такое пошлое качество, как съедобность.

Мои попытки объяснить тонкую диалектику последовательного или параллельного использования обоих кранов ради того, чтобы принимать ванну незамедлительно и без необходимости обращаться затем в ожоговое отделение «Вестерн дженерал», с вытекающим отсюда освобождением ванны для нас, соседей Гавина, и весьма существенной экономией электроэнергии, что, безусловно, выгодно и нам, и всей планете, неизбежно натыкались на глухую стенку. Напрашиваются автомобильные аллюзии: если у Льюиса рот как выхлопная труба, то у Гавина башка как фильтр с поперечной фильтрацией.

Я осушил кружку, уставился на тающие клочья пены на дне.

– Ну че, дружище, еще пивка?

– Да нет, Гав, спасибо, сам возьму.

Я давным-давно пришел к выводу, что Гавин верит, будто весь мир вращается вокруг регби и пива. Справедливости ради стоит отметить, что при злоупотреблении последним мир и в самом деле иногда вращался. Пожалуй, будет ошибкой напиваться вровень с Гавом.