К тому моменту дочь уже была замужем за Бассамом Зуаби, но спала с Тауфиком, то есть с доктором Магриби. Она демонстративно наплевала на строгие мусульманские традиции и не жила дома. С таким любовником она могла себе позволить даже это. В постели нестарый еще Тауфик был намного полезнее, чем ни на что не годный Бассам Зуаби. Муж, пока она его не бросила, раза два в неделю безуспешно пытался вмять свой обрезанный отросток, затерявшийся в жировых складках, в ее равнодушное лоно.

Бассам знал, что Ханан начала работать на знакомого ему доктора Магриби, но о связи Ханан с шефом по тупости своей не догадывался. Поэтому он упорно надоедал Тауфику, призывая посодействовать возвращению беглой жены и в примерном ее наказании. Он ныл, вспоминая о том, как немало заплатил за нее покойному теперь отцу Ханан, в дни перестройки тайно вернувшемуся в лоно ислама. Дорого обошлось Бассаму и согласие на второй брак, требовавшееся от первой жены – малограмотной толстой тетки, обвешанной с ног до головы золотом. Бассам Зуаби никогда бы не прекратил нудить и жаловаться всем вокруг, но однажды совершенно случайно упал с лесов четвертого этажа, который сооружал над крышей собственного дома.

Старший сын от первого брака, Мухаммед Али, готовился обзавестись семьей, и, по давней традиции, отец должен был надстроить для него еще один этаж над собственным жилищем. Инспектируя рабочих, супруг Ханан зацепился брючиной за арматурный прут и, неловко повернувшись, свалился вниз прямо на заготовленные бетонные блоки. Такую картину гибели господина Зуаба, во всяком случае, нарисовали допрошенные полицией строители. Никто не интересовался, насколько случайной была эта смерть.

Вообще-то в жизни Ханан мало что было случайным. После смерти мужа Ханан Зуаби наследовала немало денег и обрела свободу. Связь с Тауфиком как-то сама собой прекратилась, зато сотрудничество укрепилось.

Доктор Магриби был бы совершенно доволен своей лучшей сотрудницей, если бы эта куса[1] не имела привычки опаздывать! «Не Зуаби – Зуби[2] твоя фамилия!» – ругался про себя шейх.

Он еще раз посмотрел на часы. До последнего времени у Ханан был лишь один прокол. Точнее, прокололся он сам, но Ханан знала, чем заслужить расположение шефа, и взяла всю вину на себя. Он «благородно» позаботился о том, чтобы Ханан никак не пострадала, а сам он стал тем, кем стал.

Никто так до конца и не понял, что случилось с этим казахским придурком Сериком. Судя по всему, он остался в живых, и, увы, неизвестно, что из него смогли вытащить всяческие спецслужбы. Много от него узнать не могли: Серик не знал подлинных имен, не знал настоящих адресов. Его, Тауфика Магриби, несостоявшийся шахид называл именем Рамзи. У господина Магриби и впрямь имелся тогда бельгийский паспорт на имя какого-то Рамзи Умарова, ингушского отморозка, прославившегося своим зверством на грузино-абхазской войне. Настоящий Рамзи, бандит и садист, осел в вайнахской деревне под Брюсселем и проводил время за компьютерными играми. Паспорт ему без надобности, а рожа, если побрить, преображается в нечто, очень похожее на лицо господина Магриби. Вряд ли казах укажет, где в Сирии находится тренировочный лагерь, в котором из него пытались сделать шахида. Единственная зацепка – подмосковный аэродром, где он обучался на «камикадзе». Но, скорее всего, и там не найдут никаких концов Рамзи-Тауфика. Администрация аэроклуба настолько остро нуждалась в деньгах, что не задавала лишних вопросов тому, кто готов был заплатить пару тысяч долларов за несколько часов полетов.