Но даже вещей Аделины не видно. Только неразобранный чемодан стоит посередине комнаты, да маленькая сумочка висит на спинке стула. Интересно, как мы здесь будем все втроем размещаться? Они на кровати, а я? На полу? В кресле? На балконе?

- А чего меня ревновать-то? Я ничего такого, дискредитирующего, не сделал! - закрывает дверь и, немного поразмышляв, запирает её изнутри.

И мне становится обидно до слез! Получается, всё то, что между нами было, называется "ничего дискредитирующего"? То есть, как бы "ничего"? Но ведь...

А, собственно, что было? Ну, прижал меня своим телом к кровати, ну, трогал, но даже не поцеловал же! Значит, ничего. Ни-че-го!

А мне показалось, что между нами чуть ли не искры летели! Дура!

- Понятно, - голос звучит как-то жалко, так, словно, я вот-вот расплачусь. Взять себя в руки! Немедленно! - Ладно. Что вы хотели мне сказать?

Но в руки не берется... Потому что вот же он - рядом! Красивый невозможно, по пояс обнаженный. Чужой. А она, змеюка такая, не дала нам даже побыть рядом! Хотя, надо признать, интуиция у нее просто сногсшибательная! Как будто почувствовала, что у нас тут что-то происходит! Впрочем, не нужно обманываться, Жанна, всё, что происходило, случилось исключительно в твоем воображении!

- Я хотел сказать тебе следующее. Во-первых, прекрати придираться к Аделине и провоцировать ее! А во-вторых, давай, так и останемся для твоего Славика дядей и племянницей!

- А смысл теперь какой в этом? Ведь к вам приехала Аделина, значит, Славику будет ясно, что мы с вами не... Ну, не это самое..., - мучительно краснею, вспоминая сегодняшнее утро! И просто не могу ему сейчас сказать слово "любовники"! Потому что "ничего дискредитирующего" не было!

- Не спим вместе? - спокойно произносит он.

Опускаю взгляд. И он, зараза, нет, чтобы переползти на стену, на окно там, передвигается вниз по его телу, останавливаясь в районе ширинки. Опомнившись, рывком поднимаю его на лицо Рахимджанова. Он скептически приподнимает бровь.

Ой, позорница! Ну, вот как тебя снова угораздило?

- Д-да, - заикаюсь я. - Зачем теперь скрывать наши настоящие роли?

- Затем, глупый-глупый воробей, что, ощущая наличие между нами неких родственных взаимоотношений, твой пластиковый Славик не найдет в себе смелости тебя обидеть! А если будет думать, что ты - секретарша, которую я трахал, пока не приехала невеста, то мало ли что в его дурную голову взбредет!

- О, Боже, - шепчу я, не имея сил найти других слов! Зачем он это всё такими словами называет! Ужас какой!

- Осознала всю опасность своего положения? - удрученно качает головой он.

- Так вы же меня не... Ничего же не было! Почему Аделина в это поверила, а Славик не сможет?

- Потому что вы - женщины, думаете сердцем!

- А вы, мужчины? - снова теперь уже специально смотрю в район его паха, намекая, чем именно способны думать они.

- А и нет! Мы думаем головой! А не тем местом, которое так тебя привлекает!

- Да с чего вы взяли, что оно меня привлекает? - задыхаюсь от возмущения.

- Я сделал выводы, проанализировав твое утреннее поведение.

О, мамочки! Он не спал с самого начала! Он в курсе, что я, как кошка мартовская, терлась об него, трогала, нюхала и даже облизывала! Какой же позорный позор!

- Это я во сне, - жалко объясняюсь, чувствуя, как мучительно "загораются" уши и щеки.

- А это уже не важно! - усмехается, падая спиной на кровать. - Я ж говорю, что вы не мозгом думаете. Вот ты спала, а твое тело... сделало свое дело!

То есть мое тело само пыталось его соблазнить? Осторожно выдыхаю. За тело в состоянии сна я не ответчик. Пусть уж лучше будет так.