– Тогда верни артефакт, – прошаркала я в санузел на первом этаже, с тоской размышляя, а не плюнуть ли на всё и пойти позавтракать в таверну?

– Хи-хи-хи… – опять прозвучало ядовитое от Шуни, когда кран в умывальнике, смачно «чихнув» водой, щедро обрызгал меня.

– Я пожалуюсь на тебя Эдгару, – предупредила несносную нежить, дождалась, когда водяной поток утихомирится, и умылась.

– А ты докажи, – фыркнула Шуня, но в её голоске я уловила встревоженные нотки.

– Доказывать даже не придётся, – не удержалась от маленькой мести. – В доме грязь по всем углам, пыль, пауки табунами ходят – другой маг давно бы тебя разжаловал и взял другую домовушку на службу, сговорчивее и домовитее… Это я уж молчу про то, сколько усилий ему стоило, чтобы создать артефакт, позволяющий мне магичить без ущерба для окружающих, а ты его утянула…

Послышалось громкое сопение домовушки, но позиций, по-видимому, она сдавать была не намерена. Зараза такая! Что ж, значит, завтракать придётся в таверне.

Я успела переодеться в повседневное платье, простое, но подходящее для посещения таверны в утреннее время, прежде чем заметила пасущегося Пшеника на заднем дворе. Конь невозмутимо общипывал цветы с куста сирени и явно наслаждался жизнью.

Всё было бы прекрасно, если не одно «но» – он сейчас должен был находиться в конюшне Магической Академии.

Нехорошее предчувствие завозилось внутри и только усилилось, когда, выйдя в сад, я обнаружила, что конь запряжён в коляску, а воротца на заднем дворе распахнуты настежь.

– Шуня, – севшим голосом позвала я. – Шуня… скажи, что Эдгар сейчас спит в своём кабинете… Проспал, потому что опять всю ночь работал…

– Хозяина нет, – недоумённо откликнулась домовушка.

Но мне ответ и не требовался: на крупе Пшеника я обнаружила бурый мазок запёкшейся крови. Её было совсем немного, она не пропитала шерсть животного, а налипла сверху так, будто кто-то окровавленной рукой хлопнул лошадь, отправляя вскачь.

Ещё один кровавый потёк я обнаружила на козлах. Именно на той стороне, на которой любил ездить Эдгар… Я тронула кончиками пальцев кровь, проверяя её свежесть. Холодная, густая… А значит, напасть на отца могли как на тракте, так и уже в Гудзоре.

Меня затрясло: кто мог желать зла моему отцу? И голова закружилась от осознания, что недругов у нашей семьи предостаточно. Если отбросить случайных разбойников, то первыми под подозрения попадали те, кто «крышевал» Дергузу Горбдору, бывшую настоятельницу приюта.

Бандиты наверняка жаждали мести за прикрытую лавочку в торговле детьми. А так как это именно Эдгар скрутил того наёмника и, пока я валялась в отключке, выбил из него признательные показания на всю усварскую шайку-лейку, то понятно, почему именно отец являлся основной целью, а не я.

Вторым шёл Пруора. Я сковала его кабальным договором, которому он явно не рад. Плюс – к отцу вновь за исследованиями обратились игнис, что само по себе уже весьма почётно. А если вспомнить, что у ректора достаточно гнилая душонка, то смерть Эдгара, как итог взаимоотношений, вписывается в эту схему просто замечательно. О, боги, надеюсь, он жив!

Третьим по списку шёл… Да это мог быть кто угодно, кого я не знала! Ещё какой-нибудь завидующий коллега, или ревнивый муж, чья жена позволила себе бросить томный взгляд на увлечённого гения, который даже с густой сединой на висках продолжал быть редким красавцем.

– Хозяюшка… хозяйка-а… – тихо позвала Шуня, и это само по себе было странно: домовушка до сих пор не принимала меня, и максимум, какое обращение можно было от неё услышать, – пренебрежительное «Эвка». – Хозяйка, там кто-то топчется возле калитки… Чужой, сильный… страшный! Как голем каменный, только живой…