– Ничего, в Бельгии едят.

Он заглотнул мякоть. Сжав зубы, взял следующую ракушку. Вскоре на высохшем камне лежала целая кучка желтовато-белой водянистой плоти. Он смотрел на горизонт и усиленно работал челюстями, дергая заплывшим правым глазом. Пошарил вслепую, обнаружил, что кучка иссякла, спустился с утеса и набрал еще. Вскрывая ракушки резкими точными ударами, он покончил с мидиями, оторвал от скалы еще несколько красных леденцов, бросил в рот. Сжевал пучок водорослей, словно лист салата. Зеленое, красное – какая разница. Вернувшись к луже с пресной водой, он протиснулся в щель и какое-то время лежал, глядя на дрожащие блики отраженного света. Осторожно смочил губы, так что слой красного ила едва шевельнулся, и снова лег. Потом выбрался из дыры, вскарабкался на вершину скалы и оглядел горизонт – ровная четкая линия, ни единого пятнышка.

Документы еще не просохли, но он поднял коричневую книжечку и раскрыл. Внутри, под прозрачной пленкой, смутно виднелась фотография: аккуратная прическа, уверенная улыбка, белый шелковый шарф… Мелкие детали исчезли. Молодой человек, чья улыбка едва пробивалась сквозь туман и пятна, был так же далек, как прадеды и прабабки на древних фотоотпечатках, подцвеченных сепией.

Он старался разглядеть черты, которые скорее помнил, чем видел. Угадывая под улыбкой на снимке гладкую кожу, притронулся к заросшей щеке, пригладил свалявшиеся волосы, осторожно ощупал распухшее веко. Рядом с фотографией виднелась надпись, но совсем смазанная и размытая. Он положил книжечку обратно и снова нащупал диск на шнурке. Потянул за него, подняв к здоровому левому глазу, и немного отвел, чтобы прочитать.

КРИСТОФЕР

ХЭДЛИ

МАРТИН

Мл. лейт., Резерв ВМС

Англиканец

Он разбирал надпись по буквам, шевеля губами. Потом, уронив диск, посмотрел на разбитые колени с белой коркой соли, на волосатый живот – и удивленно произнес хриплым голосом:

– Кристофер Хэдли Мартин. Мартин. Крис. Это же я!

Он вырвался наконец из костяной сферы черепа, вступив во владение всем телом. Он снова существует – всплыл на поверхность оживших глаз, обрел воздух и свет. Сверху падают солнечные лучи, внизу искрится море. Под ногами твердая скала, покрытая белыми слоями птичьего помета, реальная точка в океане, имеющая широту и долготу. Здесь вдоволь пресной воды и моллюсков, а за горизонтом проходят настоящие корабли. Он быстро поднялся на ноги и побрел вокруг скалы, переворачивая разбросанную на солнце одежду. Понюхал трусы, рассмеялся. Вернулся к документам, поворошил их. Поднял монеты, подбросил в руке и уже собирался было зашвырнуть в море, но остановился.

– Слишком театрально.

Он посмотрел на спокойное море.

– Я из себя героя не строю. Но у меня есть здоровье, образование и разум. Меня так просто не возьмешь.

Море не ответило. Он глуповато ухмыльнулся.

– Настоящим удостоверяю свою решимость выжить… Говорю сам себе, ясное дело. – Он окинул взглядом скалу. – Первым делом надо обследовать владения.

Скала из неведомого острова превратилась просто в скалу. В лучах солнца, когда мучительный холод отступил, ее можно было не только увидеть, но и понять. Загадочные впадины представляли собой выветренные концы вертикальных пластов, а стенками служили уцелевшие слои более прочной породы. Когда-то, под действием внезапных судорог земных недр, сдавленный и разогретый слой первобытных отложений прорвался, и его обломок вознесся вверх, вспарывая ил и глину, словно растущий зуб, прорывающий мякоть десны. Менее спрессованные слои постепенно разрушились, превратившись во впадины с зазубренными краями, похожие на истрепанные книжные страницы. Стенки кое-где разрушились, и их куски разбросало по дну впадин. Скалистый склон уступами спускался вниз, расщелина за расщелиной, с запада на восток.