– Как это… органично, – откликнулась дама и посмотрела на него так, словно он тоже был жуком, но другого вида. – Мы – Мирия ле Гион. Леди Мирия ле Гион.

Джереми послушно протянул руку. Терпеливые наставники из Гильдии Часовщиков угробили уйму времени на то, чтобы научить его Общению с Людьми. Закончилось все весьма плачевно, однако кое-какие полезные привычки все ж привились.

Ее светлость уставилась на протянутую руку. В конце концов к ним подковылял один из троллей.

– Леди не пожимать руки, – пояснил он породившим эхо шепотом. – Не из тех, кто любить всякие там тактильности.

– О? – откликнулся Джереми.

– Довольно же! – перебила леди ле Гион, отступив на шаг. – Ты делаешь часы, а мы…

Из кармана рубашки Джереми донесся мелодичный звон. Он достал огромные карманные часы.

– Они бьют очередной час? Похоже, твои часы немного спешат, – заметила женщина.

– Э… гм… Нет, не в этом дело. Но сейчас я советовал бы вам, ну, это, закрыть уши ладонями, потому что…

Три пополудни. Все часы разом принялись отбивать время. Кукушки закуковали, из свечных часов вывалились соответствующие времени булавки с грузиками, водяные часы забурлили и закачались по мере опорожнения ведер, зазвенели колокола, загрохотали гонги, мелодично запели куранты, а гершебский жук-законник исполнил сальто.

Тролли зажали уши огромными ладонями, а леди ле Гион как ни в чем не бывало стояла подбоченившись и наклонив голову, пока не стихло эхо последнего звука.

– Ага, мы видим, что все точно, – сообщила она.

– Что-что? – переспросил Джереми. «Может, вампирша?» – тем временем пронеслось у него в голове.

– Ты держишь все свои часы в точности, – пояснила леди ле Гион. – Ты весьма скрупулезен в этом вопросе, да, мастер Джереми?

– Часы, которые не показывают правильное время… это неправильные часы, – сказал Джереми.

Ему вдруг очень захотелось, чтобы она ушла. Особенно беспокоили ее глаза. Он слышал о людях с серыми глазами, и у нее были абсолютно серые глаза, как у слепца, но она видела его насквозь.

– Да, и в связи с этим уже случались неприятности, не так ли? – спросила леди ле Гион.

– Я… я не… я не понимаю, о чем вы…

– В Гильдии Часовщиков? Вильямсон, чьи часы бежали на пять минут? И ты…

– Мне уже гораздо лучше, – холодным голосом перебил Джереми. – Я принимаю лекарства. Гильдия заботится обо мне. А теперь прошу вас, уходите.

– Мастер Джереми, мы хотим, чтобы ты построил нам точные часы.

– Все мои часы точны, – пробормотал Джереми, потупив взор. Положенное лекарство он должен был принять только через пять часов семнадцать минут, но ему очень хотелось выпить его прямо сейчас. – И я должен спросить…

– Насколько же точны твои часы?

– За одиннадцать месяцев погрешность меньше секунды, – без малейших колебаний ответил Джереми.

– А это очень хорошо?

– Да.

Это было очень-очень хорошо. Именно поэтому Гильдия проявила такое понимание. Главное – молоток из рук осторожненько вытащить да кровь с пола стереть. Он же гений, они все немного тогось.

– Мы требуем намного более высокой точности.

– Это невозможно.

– О? То есть ты этого не можешь?

– Не могу. А значит, никто не может. Никто из городских часовщиков. Иначе я бы знал!

– Какая гордость! И ты не сомневаешься в этом?

– Я бы знал.

И в своих словах он не сомневался. Конечно знал бы. Свечные часы и водяные часы были… просто игрушками, которые он держал лишь из уважения к древним методам учета времени, но даже на них он потратил много недель, экспериментируя с воском и ведрами, и теперь по этим примитивным устройствам можно было, что называется, сверять часы. Ну, почти сверять. Да, более высокой точности он добиться не смог, но это его особо и не беспокоило. В конце концов, это были примитивные органические устройства, своего рода пародия на время. Они его не раздражали. А вот настоящие часы… настоящие часы – это механизм, вещь, основанная на числах, а числа должны быть идеальными.