После того как Вторая Камчатская экспедиция основала Петропавловск-Камчатский и сообщила об этом в Петербург, из столицы снова была послана экспедиция, под командой артиллерийского поручика Николая Остен-Бакена[4], которому в помощь были приданы: часовщик Генрих Бухмейстер, два хронометра, штангенциркуль, набор перегонных кубов, казачья сотня под командой полкового есаула Евстафия…
Последний раз экспедицию в Петропавловск-Камчатский снарядила служба точного времени Всесоюзного радио. Командовал экспедицией полковник… три пары водонепроницаемых секундомеров… три штангенциркуля… ящик коньяка… два набора перегонных кубов… три ондатровых шапки… три замшевых куртки… видеомагнитофон… три портсигара отечественных…
Из Нижнего Тагила
Ничего в палатах английских купцов в Москве не сохранилось от времен их постройки – только каменные тесаные блоки, из которых сложены подвалы и часть стен. Остальное реконструировано. «Все выглядит как новое, из чистки». В девяносто четвертом году приезжала Елизавета Вторая, расписалась в книге почетных посетителей и подарила музею макет той самой нимфозории, которую Левша подковал. Макет, кстати, выполнен в одну треть величины блохи. Сколько лет прошло с тех пор – мы уж и ружья кирпичом почти не чистим – а всё англичане успокоиться не могут. Задели мы их за железное. Конечно, подковывать блоху не стали – два раза одну шутку повторять никакого интереса нет, а только наши эксперты ее краем глаза посмотрели и видят – блоха-то насквозь больная. На главной сердечной шестеренке трех зубьев не хватает, а те, которые есть, – считай, наполовину стесаны. Ну и все ножные шарниры ржавчиной поедены. Уж какие там верояции – ей, бедной, надо на первую группу садиться, а лучше ложиться и лежать, не двигаясь. Она и лежала. Английский посол раз в год наведается чаю попить с директором музея, на блоху одним глазком глянет, убедится, что она, болезная, в своей коробочке на красном бархате не шевелится, улыбнется уксусно, по-английски, пожелает удачных покупок директору и в посольство укатит.
Так бы оно и продолжалось, кабы не президент. Уж как он прознал про английскую нимфозорию – не ведаю. У него докладчиков много. Вызвал он к себе премьер-министра.
– Как же так, – спрашивает, – целое министерство нанотехнологий у нас есть, а одну несчастную блоху…
И так нехорошо на премьера посмотрел… Вернулся тот к себе в Белый дом, лег на премьерский диван, лицом к стенке повернулся, и так ему стало обидно… Обедать его звали – не пошел. Ни на письма, ни на звонки целых пять минут не отвечал. Приходил директор ФСБ – звал играть в разведчиков, – даже с ним не пошел. Ну да на обиженных, как известно, воду возят.
Еще через пять минут премьер-министр вскочил и приказал немедля вызвать министра нанотехнологий. Привезли его. Министр на горных лыжах был и снять их еще не успел – так быстро его привезли. Стоит, понять ничего не может – только веснушками своими хлопает да лыжными палками по полированному паркету царапает. Впрочем, что тут понимать, когда дадено тебе две недели сроку на всё – тут исполнять надо, а не то самого в блоху превратят и танцевать заставят.
Поехал министр по институтам, заводам и фабрикам – искать мастера. К одним заедет – они китайские батарейки делают, у других в институте китайские полотенца по лицензии шьют – до того махровые, что просто оторопь берет, а третьи и сами уж китайцы. Купили бывший ракетный завод, перестроили его в огород и выращивают репчатый лук. Луковицы такие огромные – с голову министра. Китайцы уверяли, что и не глупее.