Перкинс показывает, что экономические убийцы – это не компания одиночек, а элитная группа мужчин и женщин, использующих всемирные финансовые организации для установления глобального контроля над миром со стороны слоя, именуемого Перкинсом «корпоратократией». Корпоратократия – это не примитивная кучка заговорщиков, а мировой слой, связанный общими целями и исповедующий единые ценности. Сюда входят крупнейшие корпорации, банки, принадлежащие им СМИ, члены правительства, представители спецслужб, научно-исследовательские структуры.

Корпоратократия стала оформляться во второй половине 1940-х годов; её окончательному сплочению и формированию американского ядра способствовал кризис 1973 г. Именно он убедил корпоратократию в том, что нужно создавать глобальную империю. Такой империи, глобальной по целям и масштабу, но американской по прописке, нужен был президент, принципиально иной по сравнению с Никсоном, Фордом и Картером. И он явился – Рональд Рейган, ставленник нефтяных компаний и по сути первый президент корпоратократии, а точнее – от корпоратократии. По мнению Перкинса, на новом витке истории корпоратократия пытается восстановить то, к чему стремилась Британская империя – так сказать, новое издание Британской империи, или Вторая англосаксонская империя; бывший экономический киллер, порвавший с прошлым, считает, что конец Второй империи будет столь же плачевным, как и конец Первой, – Америка уже сейчас платит жестокую цену за империю как внутри страны (об этом пишет и П. Кругман), так и на международной арене (об этом много и убедительно пишет Ч. Джонсон).

Перкинс прав, подчёркивая, что корпоратократия – не заговорщики в узком, «случайном» смысле слова, а слой мировой верхушки, работающий на расширение и укрепление системы «глобальной империи», используя в основном тайные методы и средства, действуя главным образом с помощью тайных пружин и рычагов. Собственно, заговор и есть система, серьёзная конспирология и занимается заговорами как системами. Разумеется, есть заговоры и заговоры. Например, банановая республика: сегодня, трое спрыгнув с ветки, захватывают власть. А назавтра трое других «прыгунов» прогоняют их пинками под зад. Это – заговор? Формально, в узком смысле – да. Но он не представляет никакого интереса для конспирологии как дисциплины, как научной программы. Ясно, что серьёзный, системный конспирологический интерес могут вызвать тайные действия не любых ограниченных по численности групп, а таких, которые обладают значительными материальными, властными и информационными ресурсами и которые поэтому могут оказывать долгосрочное влияние на события в страновом, макрорегиональном или даже мировом масштабе. И которые, естественно, ставят такие задачи.

Например, Коминтерн в 1920–1930-е годы – «Штаб мировой революции» и в то же время средство советской внешней политики. Его тайная деятельность в мире – Заговор, конспирология мирового уровня? Безусловно. Однако в научных исследованиях это проходит по линии истории мирового коммунистического движения и международных отношений. А вот попытки проанализировать тайную деятельность Капинтерна (Фининтерна) по реализации политико-экономического и культурно-информационного господства мировой буржуазии, мирового истеблишмента или отдельных её (его) сегментов почему-то сразу же сталкиваются с обвинениями в «конспирологическом уклоне», что лишний раз свидетельствует, во-первых, о верном направлении исследований («а вот тут у них логово», как говаривал Глеб Жеглов), во-вторых, о конспирологии как о «негативно-классовой», объективно антисистемной по интенции и устремлениям сфере интеллектуальной деятельности, как о сфере дешифровки социальных кодов.