Внезапно сидящая рядом Лея подскочила и, подхватив ближайший камушек, запустила в них. В ее темных глазах плескались злость и обида. Эти двое тут же подняли крик, а я ухватила девочку за руку и потащила прочь. Она упиралась и зло зыркала на сплетниц.

— Ах ты… — перестала плеваться семечками та, в которую угодил камешек. — Люди добрые! Что творится-то? Сейчас она в честных женщин камнями кидается, а вырастет, что делать будет? А?! 

— Точно влияние этой чужачки! У Фаинки она такой не была! — поддержала ее подруга.

Я тащила Лею прочь, а та так и норовила выскользнуть из рук.

— Лея, прекрати! — наконец, не выдержала я.

— Они злые! Они тебя обзывали! — с обидой выпалила она.

— Ты права, хорошая моя: они злые. Только камнями все равно кидаться нельзя, — я присела перед ней, чтобы заглянуть в глаза. 

— Почему? Они ведь злые! — девочка смотрела своими глазищами, кажется, прямо в душу.

— Но все остальные теперь злой считают тебя. — Она несогласно засопела. — Пойми, нельзя все решить силой и киданием камней.

— И что тогда нужно было делать? Просто слушать, как они тебя обижают?

И вот что ей на это ответить? Я обняла ее:

— Леечка, спасибо тебе за защиту! Но давай договоримся так: если меня кто-то обижает словами, то я сама буду им отвечать, а если молчу — значит, так нужно. — Она несогласно засопела. А я заговорщицки улыбнулась и продолжила: — А потом мы с тобой вместе придумаем, как их научить уму-разуму.

— Отомстить, что ли? — недоверчиво переспросила девочка.

— Нет, именно что научить уму-разуму. Идет? 

Лицо Леи внезапно осветила такая же заговорщицкая улыбка, и она ответила:

— Идет!

Я встала и протянула ей руку, чтобы вернуться в тень телег. Сплетниц уже куда-то унесло, место снова было свободно.

— Вот вы где! — шел нам навстречу Леб и улыбался. В руках у него была большая корзина. — А я вам тут кое-что принес!

Я смутилась, припомнив разговор молодок, и потупилась.

— Спасибо, господин Леб, но не нужно.

Улыбка сползла с лица мужчины.

— Так я от чистого сердца, Аника!

— Вы-то от чистого, только некоторые могут не так понять, а нам еще жить в деревне, — вздохнула.

Он, сдвинув вперед картуз, почесал пятерней затылок.

— Так это… того… я не вам! Я Лианем вашу отблагодарить хочу! Она ж мне руку вернула, а я все никак до нее не доеду, чтобы выразить свое уважение! Не сочтите за труд передать ей от меня гостинец.

— Ну, раз гостинец для Лианем… — протянула я, улыбаясь, а он заговорщицки подмигнул Лее.

Какой хороший, оказывается, у отца Леи друг. Сразу понял, что его дочь в стесненных обстоятельствах, и решил ей помочь! Кто я такая, чтобы отказываться от помощи девочке? Да и не в тех мы обстоятельствах.

— Спасибо, господин Леб! — от души поблагодарила я.

— Аника, ну хватит уже мне выкать! Я себя совсем старым чувствую.

— Ну какой же ты старый? Бородатый — это да, но не старый, — подбодрила я его и улыбнулась.

Состряпанная легенда о благодарности знахарке помогла свести все сплетни на нет, но почти всю дорогу обратно на меня все равно косились с подозрением.

А молодок мы с Леей все-таки проучили: прорастили все семечки, которые они с таким удовольствием щелкали, и Лея попросила пролетавших мимо птиц гадить именно над этими двоими. Сколько крику было… К концу поездки они уже и сами поняли, что что-то не так, и косились на нас особенно подозрительно, только что они могли нам предъявить?

***

Время с той поездки пролетело как-то быстро и незаметно. В подаренной нам корзине обнаружился отрез плотной ткани, и Лианем уже начала шить из него Лее на осень новую рубаху и штаны. Пока еще тепло, но со дня на день обещают изменение погоды. У меня работа в артели отнимала все силы. Откровенно не нравилось целыми днями возиться с рыбой. Не мое это. Да и видела я в жизни гораздо больше, чтобы удовлетвориться таким вот существованием. Не об этом я мечтала для себя и своих детей. Но впереди зима, будет время все обдумать и понять, что я буду делать дальше. Сейчас же передо мной стояла задача выжить.