– Я хочу поговорить с тобой. Без лишних глаз и ушей.

– Нам не о чем говорить.

– Не упрямься.

Его взгляд стал гипнотизирующим. Подчиняющим. Как тогда, в июне. Мне хотелось сбежать. В прямом смысле слова. Вскочить с кресла и унестись подальше от этого мудака. Даже если все это заметят. Но тело мне уже не подчинялось. Низ живота пылал, а дыхание вопреки моей воле участилось.

Дерьмовее всего было то, что он снова всё видел и понимал. И улыбался. Его это забавляло. Как же иначе? Два вопроса – и лохушка Олеся, только утром практически пославшая его в далёкие дали, уже почти и не против…

– Я прошу прощения за заминку, – мы оба резко вздрогнули от гулкого голоса Владимира. – Леся, можешь идти.

Серые глаза впились в меня. И в них совершенно неприкрыто светилась похоть. И вера в то, что когда он вернётся к себе из ресторана, сумеет удержать меня в номере. Ещё один. Они сговорились, точно!

– Всего хорошего. Приятно было познакомиться, – пролепетала я Макарову и резво вскочила с места.

– И мне приятно… – протянул он хрипло.

«Вашу мать!» – я старалась идти спокойно, а внутри сердце от страха разламывало рёбра. Голова шла кругом от выпитого вина, а пальцы рук судорожно сжимали ткань платья на уровне бёдер.

Пока лифт нёс меня вниз, пришло короткое сообщение: «Я ведь всё равно узнаю». Самоуверенный мудак! Пусть только попробует вломиться ко мне.

Переодевшись в чёрные джинсы и серый джемпер из тонкой шерсти с треугольным вырезом, я шмыгнула в номер Масленникова и заглянула в детскую.

Людмила Петровна поглаживала уснувшего Никиту по буйным светлым волосам, таким же как у его отца.

– Олеся, всё в порядке. Я сводила его в туалет, дала воды, и он успокоился, – прошептала сиделка.

Я кивнула и на цыпочках подошла к кровати. Какой же он всё-таки милый малыш… Опустившись на колени, я поцеловала его в маленький гладкий лобик. Никита сонно обнял меня и что-то неразборчиво пробормотал. Подождав две-три минуты, я аккуратно высвободилась, пожелала спокойной ночи и вышла в холл. Обессиленно упёрлась спиной в дверь и медленно выдохнула.

Итак, что мы имеем? С одной стороны – подбивающий колья Масленников со своими намёками. С другой – спохватившийся через полгода Макаров с угрозой найти мой номер… «Дурдом!»

Отчаявшись найти выход из этой западни, я посмотрела на часы и спустилась на первый этаж отеля, где работал круглосуточный бар. В расстроенных чувствах заказала бокал вина и присела за самый дальний столик лицом к окну, из которого открывался вид на мостик через реку.

«Написать что ли Ленке? Она сейчас снова начнёт читать свои псалмы про выгодное замужество… Просто пережду тут. Пускай эти двое встретятся у моего номера и врежут друг другу. Отлично. За это и выпьем!» – хохотнув, я сделала глоток и вздрогнула.

– Попалась, негодница.

Демид

Моя жизнь внезапно стала полноценным спектаклем. Сначала этот театр абсурда с Эллой и её папашей. А теперь я был вынужден весь вечер притворяться, будто вижу зеленоглазку впервые. Хотя, собственно, какого чёрта? А, ну да. Семейные тайны. И мои косяки.

Я сразу заметил состояние Леси и решил не усугублять ситуацию. Играем, значит, играем.

Этот её босс ещё. Непонятный тип. А тот пацан утренний? Его сын? И Олеся с ними? Кто она для Масленникова? Помощница с функциями любовницы?

Весь ужин я демонстрировал отпускную расслабленность, внимательно следя за этой парочкой и сдерживаясь от вселенского раздражения по имени Элла. Эта сучка намеренно выставляла меня каким-то идиотом. Пыталась по крайней мере.

Когда мне это вконец надоело, незаметно отправил ей сообщение: «Ты заебала». Жёнушка мгновенно ретировалась.