– Не невестка, а ее подруга, – вздохнула тетя. – Какие мужчины все-таки меркантильные!

– Тетушка, мне же нужно на что-то жить! Я не могу заниматься сплошной благотворительностью.

Клеопатра Деонисовна любой пустяк могла подвести под лозунг «Все мужчины – тираны!». В этом крылось противоречие ее большой и пламенной души. С одной стороны, она всегда очень любила своего мужа. С другой стороны, это нисколько не мешало ей голодать перед зданием мэрии, где он трудился на руководящем посту. Глядя на то, как его супруга с прилипшим к позвоночнику животом, на котором висит плакат «Свободу женщинам, женщинам – власть!», решительно вышагивает под окнами его кабинета, он утирал слезу умиления и радовался ее активной жизненной позиции. Гораздо хуже в его понимании была жена-домохозяйка, озабоченная только уютом и кормежкой. Начиная с собственного мужа, все остальные мужчины каким-то непонятным образом попадали под влияние этой сильной дамы и соглашались с ее мнением.

– Да, – согласился и племянник, – я помогу подруге невестки твоей приятельницы!

Встречу назначили на вечер, по словам Клеопатры Деонисовны, дольше откладывать было нельзя.

Туровский предпочитал готовиться к встрече с очередным клиентом, представляя его в том или ином образе. Перед приходом подруги невестки Василины Семеновны он расположился в мягком глубоком кресле в кабинете и начал прикидывать, что могло у той случиться. Скорее всего, девушка попытается кого-то найти. Пропажа – брутальный мужчина с пронзительным взглядом, от которого тают снежинки на ее ресницах. Они встретились... где они могли бы встретиться... они встретились возле отдела полуфабрикатов местного супермаркета, схватившись за одну и ту же пачку последних замороженных котлет. Романтика! Он, как истинный джентльмен, уступил ей котлеты и затерялся, огорченный, где-то на выходе из магазина. Она пожарила котлеты, и теперь ее мучает совесть, что она съест их без него. Правильно, все складывается в логическую цепочку. Тянуть дольше нельзя – котлеты испортятся.

Туровский хмыкнул и принялся разминать пальцами выуженную из кармана сигарету. После того как он взял ее в рот и полез за зажигалкой, тень сомнения пробежала по его мужественному лицу. Курить в кабинете было нельзя! Тетя показалась ему настоящим тираном. Но сигарету он спрятал обратно в карман. Настроение слегка подпортилось.

А его челюсть фактически отпала после того, как Клеопатра Деонисовна провела в кабинет клиентку.

Перед ним возникла высокая, худая брюнетка с короткой стрижкой торчавшего в разные стороны ежика, в длинном черном пальто, с намотанным на худой шее черным шарфом, в черных сапогах, с черной сумкой и таким же мрачным выражением лица, изуродованного фиолетовыми тенями и черной помадой. Наткнувшись на фиолет, это освежающее разнообразие, Туровский тяжело вздохнул. Он не знал, как общаться с готическими дивами. Дива поглядела на него фиолетовыми глазами под цвет теней (вот ужас-то!) и похлопала длинными черными ресницами. Туровский содрогнулся. Проснись он с такой девицей в одной постели, непременно стал бы заикой. Нет, он не любитель блондинок, в женщине в первую очередь сыщик ценил ум и умение поддержать разговор. Ладно, ладно, это он ценил во вторую очередь!

– Раздевайтесь, милочка, – сказала Клеопатра Деонисовна, кивая племяннику.

Тот встал, подошел к диве и помог ей раздеться.

Можно не говорить о том, что под пальто девица была облачена в длинное черное платье-футляр.

– Мой племянник самый лучший частный сыщик в нашей стране, – гордо заявила тетя и, подумав, добавила для веса: – И за рубежом.