В гостиной никого не было. Я прошла в кухню и увидела Иру, стоящую возле плиты, Марину за кухонным столом, держащую на коленях молчаливую девочку, и рядом с ними, на стуле – смирно сидящего мальчика; на кухонном столе перед ними стояли тарелки и банка варенья. Подходя к кухне, я слышала голоса, но стоило мне войти, как все одновременно замолчали. Марина подняла на меня глаза, а Ира, не оборачиваясь, сказала:

– Ты не против, я варю детям кашу, им надо поесть как следует перед дорогой.

– Конечно, – ответила я, – там еще есть сыр и колбаса, может быть, нарежешь бутербродов? А еще можно поджарить яичницу, нам всем нужно поесть, сковородка на плите, – она не ответила и не сдвинулась с места, продолжая помешивать кашу, и тогда я прошла к холодильнику, открыла его и стала выгружать яйца, колбасу и сыр, – я скажу им, чтобы через полчаса пришли поесть, мне нужно собрать еще кое-какие вещи. – Она немного посторонилась, не глядя в мою сторону, а я повернулась к Марине и сказала:

– Леня уже здесь, ты уверена, что он собрал все, что нужно, может, тебе стоит проверить?

Марина встала, усадила девочку на стул, на котором сидела, сказала Ире:

– Присмотришь за ней? – и вышла из кухни.

Девочка осталась сидеть на стуле – неподвижно, над столом была видна только часть ее маленького личика; она не обернулась вслед матери и вообще никак не показала, что заметила ее отсутствие, – протянув руку, она осторожно потрогала коротким, толстым пальчиком пустую тарелку, стоявшую перед ней на столе, и снова замерла. Я еще раз взглянула на Иру, все еще помешивающую кашу у плиты, и повторила ей в спину:

– Через полчаса, – и вышла из кухни.

Я поднялась на второй этаж, в спальню, вынесла из гардеробной рюкзак, с которым Сережа ездил на охоту, и две мягких спортивных сумки и сложила в них теплые вещи, которые мы с папой приготовили накануне. Наверное, мне надо было бы спросить у Иры, не нужна ли ей какая-нибудь одежда, но мне не хотелось возвращаться вниз и снова говорить с ней – вместо этого, порывшись в шкафу, я бросила в сумку еще несколько свитеров и, подумав, добавила пару футболок и немного нижнего белья, я не знаю ее размеров, я вообще не должна об этом думать, если ей понадобится, я отдам Сереже, какого черта она стоит там, на моей кухне, куда мне не хочется теперь спускаться, и даже не оборачивается ко мне, мы собрали много одежды, как-нибудь разберемся.

Это было похоже на сборы в отпуск – я всегда собирала чемоданы ночью, накануне отлета; перед отъездом все равно невозможно заснуть, и я включала какой-нибудь фильм и носила вещи – по одной, делая паузы, чтобы выйти на балкон и выкурить сигарету, или спуститься вниз и выпить чашечку кофе, или досмотреть любимую сцену – а после встать и продолжить, вспомнив о чем-то, что я забыла положить. Правда, я всегда раскладывала вещи на кровати, а в чемодан их упаковывал Сережа – но сейчас он был занят другим, сквозь приоткрытое окно спальни я слышала его голос; это была такая игра – я не умею собирать чемодан, и мне нужна его помощь, правда, до того как мы встретились, я всю жизнь делала это сама, и потому сейчас я не стала его дожидаться – и когда я закончила, в сумках оставалось еще свободное место. Поправив покрывало, я села на кровать и оглядела спальню – комната была пуста и спокойна, сложенные сумки стояли у стены, я представила себе, что через несколько часов мы уедем отсюда насовсем и все, что я не упаковала, останется здесь – покроется пылью, съежится и пропадет навсегда. Что я должна взять с собой – кроме прочных ботинок, продуктов, лекарств, теплых вещей и запасного белья для женщины, которая, вероятнее всего, откажется его носить? В детстве я любила подумать об этом перед сном, мысленно проводя осмотр своих детских сокровищ, а после, утром, приставала с этим вопросом ко всем остальным – выбери, что ты вынесешь из дома, если будет пожар? Можно было выбрать только одну вещь, всего одну, такие были правила – и все отшучивались и говорили какую-нибудь ерунду, а мама однажды сказала – конечно, я вынесу тебя, глупенькая, и я рассердилась и замахала на нее руками – мама, я же говорю – вещь, надо выбрать вещь; когда родился Мишка, я поняла, что она имела в виду, но сегодня я сидела в спальне дома, который мы построили два года назад и в котором я была очень счастлива, и этот дом был набит вещами, каждая из которых что-то значила для нас, а в сумках, стоящих на полу, оставалось еще немного места – немного, и поэтому мне нужно было выбрать. Снизу послышались голоса – мужчины вернулись в дом; я встала, прошла в гардеробную и достала с верхней полки картонную коробку – у меня так никогда и не дошли руки рассортировать их, разнокалиберные, лежащие вперемешку карточки – черно-белые, цветные, свадьба родителей, бабушка с дедом, маленький Мишка, я в школьной форме, здесь не было ни одной Сережиной – в последние годы мы перестали их печатать и просто хранили в компьютере, я вытряхнула фотографии из коробки, завернула в пакет и положила в одну из сумок, а потом закрыла за собой дверь спальни и спустилась вниз.