– Если говорить короче, – продолжил он с набитым ртом, – то наше поселение на все согласно, о чем Иван сказывал намедни, и более того…

– Что?

– Просим мы тебя, воевода, – обратился он к Трофиму, судорожно глотая кусок, чуть привставая и наклоняя голову, – принять нас под свою руку. Дай только традиции древние и верования наши исполнять. Те из мастеровых, кто пожелал, готовы перебраться на новые места, коли примете вы их и землицы выделите на поселение. Их с десяток будет, да еще семьи. В дружину новую полтора десятка готово вступить… Все одоспешенные, да впридачу пяток кольчуг от тех, кто мастеровыми остаться пожелал. Токмо прикажи дружине оберегать покой тех, кто в гурте нашем решил остаться, не хуже, чем свою весь. Немного там людишек, но верны будут они тебе, да и место для воев твоих всегда там найдется…

– А остальные?

– Иной расклад с другими поселениями. Винюсь, не сохранили мы добычу в полной мере. По приходе туда видели, как жадность там старших людишек обуяла, и стали они добычу меж собой делить, не думая, как далее жить и как от ворога спасаться. А потому решила часть воев, кто не токмо о своем животе мыслит, выйти из родов и позвать других общинников за собой. Принять их должен был мой род со всем почтением. Сказано было слово наутро, и стали они собираться. И вышло их на средний гурт полторы сотни вместе с бабами и детишками. И мастеровые среди них, и вои. Однако указали нам в вину, что замятню мы учинили, и стали пред нами с оружием, не выпуская нас. Не допустили мы крови между нами, но поваляли нас сильно, да и кольчуги посекли наши предостаточно.

Пычей оторвался от своего стихотворного слога и развел руки в стороны, желая показать, как ему досталось.

– Ну, так чем дело кончилось? – не выдержал Иван.

– Прорвались мы с барахлишком и скотиною, ждут общинники сей час лодьи ваши на берегу… И посылы наши в верхнее поселение ушли, но там оно полегче будет, старейшин в нем нет. Так что готовься, воевода, принимать под себя четыре сотни людишек вместе с бабами и дитями.

– С твоими?

– С моими, – кивнул Пычей. – Часть в наше поселение можно на житье пустить, а другую с мастеровыми определить на новое место, где железо вы надумали добывать… Токмо дома поставить первым делом им надо.

– Да, дела наши грешные, – стал оглаживать намечающуюся бородку Иван. – Где вас разместить, мы уже нашли, не ждали, правда, что столько народу будет… Однако, как говорится, нет худа без добра, да и места там хватит с излишком. Поведу вас я, в обход, поскольку в лагере на болоте тоже болезнь началась. Думаю, что и вас она коснется, ну да лекарь уже там, бог даст, все обойдется. А сколь воев среди вас, которые в дружину пойдут?

– Четыре с половиною десятка с трех поселений, – поднял глаза к небу и посчитал Пычей.

– Ну и я пяток выделю из дружины и желающих охотников, – добавил Трофим. – Так что принимай их всех под себя, полусотник.

– Есть принимать, воевода, – чуть задумчиво кивнул Иван.

– Чего сказал? Снедать собрался или просто мелешь невесть что? – вопросительно глянул на новоиспеченного подчиненного Трофим.

– Да слово это подобно согласию для воина, – все еще витая в облаках, ответил ему Иван. – Будет исполнено, значит.

– Ну-ну… А вот давеча ты про название для дружины что-то баял – надумал али как?

– Название?.. Егерем я провел почти полжизни – так охотники у нас назывались. А здесь почти все вои из них. Так что будем называться э… егерским полком!

– Не маловато для полка воев-то? – ухмыльнулся Трофим, уже зная, что его новый подчиненный что-нибудь забавное на это обязательно произнесет.