Девушку трясло, она обливалась слезами.

– Что же это делается, Ульянушка? Что ваши творят? Разве можно так? Я не верю!.. Нам страшно, Ульянушка, мы еле успели сюда забраться. До конца не верили. Если бы ты не предупредил, что с нами было бы!

Он тоже жутко боялся, обнимал ее за плечи, не давал выбраться из убежища.

– Аделя, милая, не выходи. Здесь вы в безопасности. Если сразу никого не нашли, то больше искать не будут. Подожди, дай взглянуть. – Парень отстранил девушку, перегнулся в подпол и посветил фонарем.

Подземное пространство вытягивалось вглубь. Адель и ее родители заранее подготовили его под убежище, вняли советам. Они расчистили место, навалили мешковину.

На старых матрасах жались друг к дружке пожилые мужчина и женщина.

До тридцать девятого года Анджей Квятковский держал пасеку, специализировался на строительстве омшаников. С приходом Советов ушел в совхоз, где числился на неплохом счету. С появлением немцев снова пытался разводить пчел, с трудом сводил концы с концами. Супруга Мотря лепила посуду из глины, что-то продавала на рынке.

Адель была их поздним ребенком. Старшие сыновья погибли. Одного застрелили немцы, другого – патруль ОУН.

Адель приехала в Карнапол из Белостока в прошлом году. Хотела забрать к себе родителей, да обстоятельства сложились так, что ей пришлось остаться. Ульян – обычный рабочий паренек из Возыря, Адель до войны училась на агронома.

Они встретились случайно. Между ними тут же проскочила искра, и все зарябило от разрядов электричества. Притяжение было невероятным. Они влюбились друг в друга всем назло, не в том месте и не в то время. Встречались украдкой, горели от страсти, с полным ужасом представляли свое будущее, которое, судя по всему, сегодня и наступило.

– Убийцы! – прошептала Мотря, обводя пространство подслеповатыми глазами. – Как вы можете? Будьте вы прокляты!

Старик суетился, тряс свою остолбеневшую супругу, бормотал, что все в порядке. Этот парень не такой, хоть и украинец. Он поможет.

Но у женщины помутился рассудок, она повторяла как заезженная пластинка:

– Убийцы, убийцы…

– Милый, что нам делать? – спросила девушка. – Мы спустились в погреб сразу, как только в селе стали стрелять. Что происходит, Ульян?

– Эти негодяи всех убили, Аделька. – У парня ком стоял в горле, он едва мог говорить, гладил девушку по голове. – И в Клещинке, и в Возыре сейчас. Я не с ними, Аделя, не думай, просто воспользовался случаем, чтобы вас увидеть. Подожди, родная, не вылезай, оставайтесь в погребе. Я не могу с вами остаться, они все поймут, а у меня мать в Возыре. Мы обязательно встретимся, скоро будем вместе. Второй раз эти черти сюда не придут. Отсидитесь до рассвета, потом тикайте из села. Тут все равно никого не осталось. Обогните Клещинку, идите на запад, в Гривницкие леса. Людей избегайте, даже советских партизан и солдат Армии Крайовой. Все сейчас злые, голодные, готовые отыграться на первом встречном. А по вам не видно, что вы поляки. Остановитесь в Хомянке. Оттуда все ушли. Найдите подвал, спрячьтесь, сидите и не высовывайтесь. Лучше пару дней поголодать, зато остаться живыми. Я улажу в Возыре свои дела и приду за тобой, Адель. Не по душе мне это безумие.

– Вот ты где! – раздалось вдруг у Ульяна за спиной, и в дверях вырос Павло Присуха.

Глаза его горели дьявольским огнем. Он подбрасывал на руке увесистый топорик.

– С ляхами общаешься, Ульяша? Ай-ай-ай, как же так? Все будет хорошо, говоришь? Не у тебя, хлопец.

Оцепенение не затянулось. Ульян подпрыгнул как ошпаренный. Выследили! Удивлялись, наверное. Мол, какого рожна этот маменькин сынок отправился с нами давить ляхов? В горле у парня перехватило. Какая же тоска, господи.