…В красных тонах…

…Или нет, красный – и без того агрессивный цвет, отвлечет внимание, а надо, чтобы подчеркнул это несоответствие.

– В любом, – ответил Гришка и ударил.

Кулаком в лицо.

Было больно. И еще очень обидно, потому как до этого дня Игорька не били. Он совершенно растерялся… в отличие от Гришки.

– В себя я пришел в больнице, – Игорь по-прежнему шел босым, туфли свои держал за шнурки, – и следует сказать, что мне повезло. Отделался синяками и легким сотрясением. Мама была недовольна.

– Тем, что ты сбежал? – Жанне было странно, что ей вот так запросто взяли и рассказали о столь личных, интимных даже вещах.

– Тем, что попал в больницу и отвлек ее от дела. Опять же, у меня могли пострадать руки, или глаза, или еще что-нибудь, что перечеркнуло бы весь ее труд. – Игорь печально улыбнулся: – Кажется, именно тогда я начал понимать, что для нее важен не я сам, а то время, которое она на меня потратила… Как же, мне следовало продолжить династию… достичь новых высот… поддержать славу матери, а я в драку полез. А знаешь, что самое обидное?

– Нет, – честно ответила Жанна, поскольку с ее точки зрения обидным было все.

– То, что Инна и вправду предпочла Гришку. Парня вновь отмазали… его отец приехал к маме… не знаю, о чем говорили, но мама попросила больше не выяснять отношения на кулаках… как будто это я драку начал… и вообще сказала, что скоро выпускной класс и надо думать о будущем.

– Ты думал?

– Зачем? За меня все обдумали. Пожалуй, я еще в детский сад ходил, когда мое будущее расписали до самой пенсии, если не дальше…

– А ты?

– А я… я привык, говорю же. И еще Инна… она со мной и разговаривать не захотела. Слабак, мол… а вот Гришка – тот сильный. Это только мама во мне будущего гения видела, а остальные – ботана. Тогда я и понял, что мне с этими остальными не по пути… точнее, мне хотелось с ними, но как именно стать своим, я не знал. И вернулся к маме. Осуждаешь?

Жанна покачала головой. Она скорее не понимает, причем вовсе не тех, давних, поступков Игоря, а нынешней его откровенности перед человеком чужим.

– Школу я закончил с золотой медалью. Поступил. И странно было бы, если бы не поступил… я тогда и вправду думал, что мама права, что у меня талант… и надо работать, раскрывать потенциал. Пахал как проклятый, но… знаешь, я ведь надеялся, что в университете меня если не полюбят, то хотя бы примут. Я ведь такой же… точнее, вокруг меня такие же, одержимые искусством… и, по идее, нам бы найти общий язык, но нет. – Игорь щелкнул пальцами. – Теперь уже завидовал не я, а завидовали мне.

– Чему?

– Всему. Тому, что у меня талант все же имелся. Нет, теперь я не настолько наивен, чтобы считать себя гением, но мамины усилия просто не могли не дать результата. У меня все получалось легко. То есть со стороны казалось, что у меня все получается легко, а на самом деле за этой легкостью стояли годы работы. Об этих годах никто особо не думал. Все вдруг увидели мальчика из семьи со связями, с мамой, которая заслуженная и именитая… Думаешь, кто-нибудь поверил, что я поступал сам? Что сдавал сессии сам? Что хвалили меня не из-за мамы? Нет, все вдруг резко решили, что сам по себе я – полное ничтожество.

Наверное, это было горько.

Жанна попыталась представить, каково это, учиться там, где тебя тихо ненавидят и презирают. Нет, она бы не смогла. Ее собственное поступление было обыкновенным. Документы. Экзамены. Первый курс, и вот уже, не успела опомниться, и пятый.

Выпускной.

– И ладно бы… мне бы на них плюнуть, но я решил доказать всем, что они не правы. Последний год перед выпуском я работал как одержимый… – Игорь понурился и очень тихо сказал: – Мама как раз погибла… папа еще раньше, но он… понимаешь, он был очень незаметным. Я его любил, но он ушел, и ничего не изменилось. А когда не стало мамы… представь, что небо рухнуло на землю.