Сидящие рядом бабули дружно охнули, пьющие в непосредственной близости от остановки пиво мужики посмотрели на меня с уважением.

- Не сквернословь! – привычно приказал Аркадий.

- Тебя не спросила! – огрызнулась я и, глядя ему в глаза, добавила, чётко проговаривая каждое слово: - Хочу, чтобы ты знал. Если бы ты не околдовал меня, я бы и близко к тебе никогда не подошла. От твоих признаний в любви меня бросало в дрожь. Я всегда тебя презирала и считала маменькиным сынком, который неспособен своими силами добиться хоть чего-то в жизни. Но я ошиблась. Ты ещё хуже. Ты неопрятный, грязный, мерзкий тип. Ты хотел, чтобы я тебя полюбила? Ха! Да меня с души воротит при одном взгляде на тебя! Первое, что со мной случилось, когда я пришла в себя после чар, – меня стошнило от отвращения. Вот чего ты добился. Ты не только не смог влюбить в себя девушку, как полагается, ты настолько отвратителен и жалок, что даже с помощью колдовства не в силах надолго удержать её рядом.

Конечно, раньше я его не презирала, но именно сейчас меня трясло от злости и бессилия и хотелось максимально ему досадить. И это сработало! Ведь не зря же его так колбасило, когда под чарами он вынудил меня сказать правду и услышал, что я его не люблю.

На остановке воцарилась недоумённая тишина. Ещё бы, после слов про магию-то.

Аркаша спал с лица. Он побледнел, потом побагровел, потом уставился на меня с такой ненавистью, словно собирался ударить. Впрочем, мне было плевать. Я ещё и сморщилась, оглядывая его с ног до головы так, словно передо мной стояло отвратительное насекомое.

- Я хочу, чтобы ты запомнил эти слова, и когда через пять минут я, околдованная, начну лепетать признания в любви, ты должен помнить, что на самом деле меня от тебя выворачивает.

Аркадия перекосило так, словно его вот-вот хватит удар. Его буквально разрывало от злобы, обиды и желания как-то отмотать происходящее назад. Мой расчёт оправдался. Он тоже понял, что теперь эти слова будут звучать у него в ушах постоянно и никакие сделанные под чарами признания не смогут их заглушить.

- Страстная девочка, - Гриша шагнул вперёд, оттеснив Аркашу. – А теперь тебе пора спрятать зубки и приготовиться угождать хозяину…

Он достал из кармана невзрачный серый камушек на грубой верёвке. Камень был без какой-либо оправы и выглядел как обычный булыжник. Видимо, это и есть тот самый артефакт подчинения.

Я рванула вперёд, сильно толкая их в стороны.

Не ожидавшего такой прыти Аркашу здорово приложило головой о железную дугу остановочного комплекса, он взвыл, падая на заплёванный и усыпанный бычками асфальт. Бабули хором запричитали, кто-то воскликнул: «Ну даёт, девка!», кто-то выругался.

Но гадкий Гриша удержался на ногах и успел перехватить меня за руку. Он резко поднёс к моему лицу камень, едва не ударив по лбу. Я закусила губу, ожидая всего, чего угодно. Но ничего не произошло. Вообще ничего! Я, опешив, на мгновение обмякла и перевела взгляд на Гришу. Он, видимо, решил, что дело сделано.

- Вот и отлично, - зло прохрипел он. - Попалась, птичка. Слушай меня! Сейчас ты перед всеми извинишься за недостойное поведение, а потом пойдёшь с нами и будешь делать всё, что тебе прикажут. И не забывай каждый раз приговаривать: «Я с радостью сделаю это для тебя, хозяин», поняла?!

Как хорошо, что он это сказал! Это моментально привело меня в чувство!

- Поняла, хозяин, - пропела я и, дождавшись, пока он самодовольно глянет на Аркашу, изо всех сил зарядила ему между ног! По-моему, там что-то треснуло…

Нет, не зря моя знакомая тренер по женской самообороне говорила: «Не геройствуйте, девочки. Если есть возможность бежать – бегите. Если нет – без малейших сомнений бейте по самым чувствительным местам…».