Прибежала Чувилиха, вскочила в избу, напилась-наелась, вышла на двор, катается-валяется и приговаривает:

– Покатаюсь я, поваляюсь я, Терёшечкиного мяса наевшись!

А он ей с дуба кричит:

– Покатайся, поваляйся, ведьма, своей дочери мяса наевшись!

Услышала она, подняла голову, раскинула глаза на все стороны – нет никого! Опять затянула:

– Покатаюсь я, поваляюсь я, Терёшечкиного мяса наевшись!

А он отвечает:

– Покатайся, поваляйся, ведьма, своей дочери мяса наевшись!

Испугалась она, глянула и увидела его на высоком дубу. Вскочила, бросилась к кузнецу:

– Кузнец, кузнец! Скуй мне топорок.

Сковал кузнец топорок и говорит:

– Не руби же ты остриём, а руби обухом.

Послушалась, стучала-стучала, рубила-рубила, ничего не сделала. Припала к дереву, впилась в него зубами, дерево затрещало.

По небу летят гуси-лебеди; Терёшечка видит беду, видит гусей-лебедей, взмолился им, стал их упрашивать:

А гуси-лебеди отвечают:

– Ка-га! Вон летит другое стадо, поголоднее нас, оно тебя возьмёт, донесёт.

А ведьма грызёт, только щепки летят, а дуб трещит да шатается. Летит другое стадо. Терёшечка опять кричит:

– Гуси-лебеди! Возьмите меня, посадите меня на крылышки, донесите меня к отцу, к матери; там вас накормят-напоят.

– Ка-га! – отвечают гуси. – За нами летит защипанный гусенёк, он тебя возьмёт, донесёт.

Гусенёк не летит, а дерево трещит да шатается. Ведьма погрызёт-погрызёт, взглянет на Терёшечку – оближется и опять примется за дело; вот-вот к ней свалится!

По счастью, летит защипанный гусенёк, крылышками махает, а Терёшечка-то его просит, ублажает:

– Гусь-лебедь ты мой, возьми меня, посади меня на крылышки, донеси меня к отцу, к матери; там тебя накормят- напоят и чистой водицей обмоют.

Сжалился защипанный гусенёк, подставил Терёшечке крылышки, встрепенулся и полетел вместе с ним. Подлетели к окошечку родимого батюшки, сели на травке. А старушка напекла блинов, созвала гостей, поминает Терешечку и говорит:

– Это тебе, гостёк, это тебе, старичок, а это мне блинок!

А Терешечка под окном отзывается:

– А мне?

– Погляди-ка, старичок, кто там просит блинок?

Старик вышел, увидел Терёшечку, обхватил его, привёл к матери – пошло обниманье! А защипанного гусенька откормили, отпоили, на волю пустили, и стал он с тех пор широко крыльями махать, впереди всех летать да Терёшечку вспоминать.

Жили старичок со старушкою; у них была дочка да сынок маленький.

– Дочка, дочка! – говорила мать. – Мы пойдём на работу, принесём тебе булочку, сошьём платьице, купим платочек; будь умна, береги братца, не ходи со двора.

Иван Билибин. Гуси-лебеди

Старшие ушли, а дочка забыла, что ей приказывали; посадила братца на травке под окошком, а сама побежала на улицу, заигралась, загулялась. Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крылышках. Пришла девочка, глядь – братца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда – нету. Кликала, заливалась слезами, причитывала, что худо будет от отца и матери, – братец не откликнулся! Выбежала в чистое поле; метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за тёмным лесом. Гуси-лебеди давно себе дурную славу нажили, много шкодили и маленьких детей крадывали; девочка угадала, что они унесли её братца, бросилась их догонять. Бежала-бежала, стоит печка.

– Печка, печка, скажи, куда гуси полетели?

– Съешь моего ржаного пирожка, скажу.

– О, у моего батюшки пшеничные не едятся!

Печь не сказала. Побежала дальше, стоит яблонь.

– Яблонь, яблонь, скажи, куда гуси полетели?