Зеленой водички за полгода внутри значительно прибавилось, и теперь тут нужно было сидеть, а не лежать, поскольку жидкость доставала до плеч. Я села, опираясь на стенку, притянула мужчину, прижав его к себе спиной.

Ну что, а теперь надо как-то умудриться договориться с древним магическим источником.

7. Глава 7

И как же мне это изобразить?

Ладно, попробую так. Я расслабилась, продолжая прижимать к себе графа, отпустила мысли, давая им течь спокойно и свободно, и ушла в себя как при медитации на йоге. В таком состоянии внутренней сосредоточенности просидела, наверное, с полчаса, ну или мне так показалось. Все это время старалась слиться с окружающим пространством, почувствовать текущую в нем магическую энергию, пропустить всю ее через себя.

В конце концов, когда появилось ощущение, будто меня изнутри омывает теплым потоком, а кончики пальцев закололо иголочками, я начала рассказывать о графе. О том, что он хороший и достойный человек, смело защитил других магов и попал в Черный лес, как он совершил невозможное - выбрался из него через месяц, потому что хотел вернуться к дочери, как сволочная сестра попыталась его убить и медленно травила мужчину, доведя практически до смерти, и как нам удалось его вырвать из дома, ставшего для него тюрьмой.

- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! - исступленно продолжала шептать я. - Этот человек очень важен для нас, для моей воспитанницы, которая стала мне как дочь! Он должен жить, он этого достоин как никто другой! А еще он может стать хорошим союзником для нас, но только если выздоровеет и останется при своем уме и памяти.

Я старалась всеми силами транслировать в магический эфир свои эмоции и чувства по отношению к лежащему на моих руках графу. За полгода, проведенные с моей воспитанницей, я столько о нем слышала, что для меня он перестал быть далеким незнакомцем. Когда я увидела этого человека, пусть даже изможденным и на пороге смерти, я ощутила его как родственника, с которым мы просто давно не виделись. Даже в таком состоянии он не утратил своей стати, достоинства, мужественности, какой-то величественности и аристократичности. А еще породы, точно, вот то слово, которое просилось на язык! Так хотелось увидеть его лицо, когда он выздоровеет. Этот мужчина был по-настоящему красив даже сейчас, и не смазливой красотой, а какой-то хищной, волевой, и очень хотелось посмотреть на него в нормальном состоянии.

А потом я хихикнула от следующей мысли, всплывшей в голове. Вот таким, как граф Элай Роттербри, и нужно размножаться в усиленном режиме. Девочка у него уже есть, теперь надо наделать футбольную команду мальчиков, нести, так сказать, хорошие гены в мир. Уверена, и внешне дети не подкачают, и внутренне, он воспитает из них достойных мужчин.

И вообще, почему всякая шваль типа моего муженька Патрика Приссона живет и радуется жизни, отобрав наследство жены, а этот идеальный самец должен умереть? Нет, так не должно быть!

Эта мысль была последней, потому что в следующее мгновение меня прошило таким болевым разрядом, что я буквально взвыла во весь голос. Эйра не ошиблась, боль была почти нестерпимой. Мне казалось, что с меня заживо сдирают кожу, а жилы и кости тянут на дыбе. Держала на плаву только одна мысль, которую я крутила как на повторе: надо выдержать, граф должен жить!

Не знаю, сколько длилась эта пытка, ощущение времени у меня исчезло совершенно, была только боль. Нет, не так: БОЛЬ. Вот так правильнее. Даже не знаю, как я умудрилась это выдержать. Благодарила за одно: что эта боль не коснулась зубов. Вот этого я бы точно не выдержала, зубную боль я никогда не могла терпеть, и не уверена, что сейчас мне бы хватило силы воли. Даже, наверное, наоборот, уверена, что силы воли мне бы не хватило.