– Сопротивление бесполезен! – вещал из рупора, едва понятный из-за сильного акцента голос. – Сдаваться в плен. Мы гарантировать простой немецкий солдат жизнь! Сдаваться в плен…

Не успел парламентер договорить, как немцы открыли в его сторону плотный огонь. Русские ответили, и в тот же миг прямо по распростертым на земле мальчикам прочь от противника заскакали здоровенные мужчины в куртках «СС» и обтянутых материей касках. Их было человек шесть, в руках они несли пулеметы и штурмовые винтовки. Эсесовцы, до этого прикрывавшие отход гитлерюгенду, сейчас, пыхтя, удирали от чего-то, увиденного со стороны русских. Мальчики, понявшие, что оттуда надвигается что-то новое и ужасное, вскочили и побежали за взрослыми. Вдруг сзади раздалось хищное шипение, хлынул ослепительный свет, и недра форта наполнились криками горящих, как факелы, людей. Движение застопорилось, и давка стала невыносимой. Стекла масок запотели окончательно. Стало нечем дышать. Мальчики один за другим начали срывать противогазы. Новый взрыв света – река пламени промчалась над касками по сводам туннеля, и все вновь повалились на пол. Очередной свирепый залп огнедышащего ствола, жар по лицу, глубокий обжигающий вдох, плотный, как сметана, туман, и в конце всего этого – прохладная, мокрая тишина…

Франк пробудился в испуге, весь в испарине от нездорового полусна. Тишь и стылая сырость. Он почувствовал, что кругом, похоже, никого, и это его несколько успокоило, но он все еще дышал, как после пробежки. Сознание было таким мутным, что Франк не удержался и вновь прилег на холодный камень, свернувшись клубочком и сжав голову руками. Волосы под пальцами были мокрыми и липкими.

Немного полежав, он встал на корточки. Было так темно, что Франк подумал, что ослеп. Он стал пробираться наощупь. Продвигался он очень долго и медленно. Несколько раз припадал к каменному полу и погружался в мутное забытье. Время от времени он твердо решал, что все это сон, но от этого желание хоть куда-нибудь выбраться только возрастало. А иногда Франк вдруг пугался, думая, что это все наяву, и вся его решительность куда-то пропадала. Но от страха и холода он продолжал ползти, карабкаться и спускаться. Путь его был неровен – то каменные кручи, то уходящие в неизвестные глубины скользкие ступени. Франк наугад карабкался по ребристым уступам в глухую темень сырой пещеры. А кругом никого – тишь и мутная темнота.

Неожиданно он заметил, что изо рта при дыхании идет пар. Франку показалось, что стало светлее, и он стал пробираться дальше, надеясь выйти на свет.

Вдруг ему послышались приглушенные голоса, колени подломились, и он рухнул на жесткие камни. Страх сковал его и не давал шевельнуться. Голоса зазвучали снова, но казались еще глуше. Мысль о том, что он упускает возможность спастись, пронзила Франка, и он изо всех сил, со стонами и пыхтением пополз на звуки. И чуть не провалился в пропасть. Франк замер, прильнув к земле и ухватившись за камни.

Он немного успокоился и прислушался. Тихо, никого. Может, померещилось?

– Эй, – нерешительно позвал Франк, – есть здесь кто-нибудь?

Ответа не было. Он крикнул еще раз, но так тихо, что сам едва услышал свой голос. В ответ в ушах засвистел студеный ветер из открывшейся перед ним бездны. Франк обнаружил, что стало еще светлей, будто глаза привыкли. Он уже мог различить над пропастью шершавые сталактиты.

Внезапно раскатистый удар и хриплый гул донеслись из недр. Мальчик припал к земле и замер. Что это? Снаряд? Огнемет? Холодок пробежал по его спине, и он снова взмок. Вдруг из бездны вновь донеслись голоса. Спокойно произносимые кем-то слова были непонятны и, кроме того, искажались эхом.