Мой бывший скептически хмыкнул:

-Не знал, что беременность так изменила тебя. Раньше ты заявляла, что штамп в паспорте – это ничто.

- Штамп – да, глупая хреновина, не дающая ничего. Никакой власти и обязательств, - язвительно усмехнулась я, - Другое дело – ритуал барсов. Как я поняла, он дается навсегда, и ты не сможешь его отменить.

- Не смогу, - настороженно ответил Георг, - И ты не сможешь… Не смотря на твои шуры-муры с лечащим.

- О, дорогой. Это всего лишь потому, что я хотела забыть тебя! – преданно отозвалась я, но кажется, переиграла в демонстрации своих чувств – Георг откровенно оскалился, - Я – живой человек, женщина. У меня есть потребности… Которые ты игнорировал три года. Вот я и не смогла устоять перед обаянием волка!

Одна секунда, и на лице бывшего проступило понимание.

- Так между вами было что-то?! – взревел бешено Георг и вскочил. Сцепив меня с кресла, он умудрился как-то поднять меня, держа пальцами больно над локтями, - Ты с ним?!..

И тут я поняла, что хватила лишку. Немножко заигралась, завралась и чуть не отправилась в мир иной раньше времени. Георг ревновал. Адски. Будто имел на это право.

И чувствовал стыд, ведь я чуть не опозорила его перед матерью.

Хотя, казалось бы, какие могут быть церемонии, если он давно отказался от меня? Сам?

Но я решила не накалять обстановку и дать задний ход.

- Что ты! Мы всего лишь целовались, - испуганно пробормотала я, надеясь, что он остынет.

Под немигающим взглядом глаз, ставших такими темными, что в них будто бы поселилась тьма, меня поставили на пол. Почти что бросили. Так неаккуратно, что я едва не подвернула левую ногу.

И не успела я возразить и назвать своего бывшего бесчувственным, как мою щеку внезапно обожгло пощечиной.

- Знай, сучка, с кем водиться можно! – рыкнул мой жених и еще громче сказал: - Ритуал послезавтра. Иди готовиться. Помойся и сотри с себя всю эту грязь!... И чтобы не пускать никого к ней, мать.

- Конечно, - кивнула Коллет, без всякого удивления сидевшая и молча смотревшая на это самоуправство, - Скажу девочкам, чтобы приносили еду в комнату. Еще соблазнит Фредда или Эдди… Зачем нам это? Нельзя рисковать.

Такого унижения я еще не чувствовала. Никто, никто за всю мою жизнь не поднимал на меня руки. Ни дома, ни в школе или институте. Да я сама старалась не рукоприкладствовать, не наказывать Темку, даже если он сильно хулиганил.

Я росла в семье, в которой принято было уважать чужое мнение, чужую позицию настолько, насколько это было возможно. Мама и бабушка меня могли пожурить, укольнуть словом, наказать молчанием, но не шлепком.

- Да как… вы смеете! – возмутилась я, - Георг, ты сошел с ума!

Барс рыкнул. Он физически не переносил неподчинения.

- Когда мы соединимся ритуалом, я преподнесу тебе урок. Сразу. В нашу первую брачную ночь… С кем нужно целоваться, с кем можно целоваться… а что – нет! - выругался он.

В этот момент он меньше всего походил на разумное существо. В уголках его рта появилась белесая пена. Глаза вращались с такой скоростью, что запросто могли вылезти из орбит.

- Мама! – пискнул за моей спиной Темка.

Не успела я подставить руки, как сын прыгнул. Прямо в прыжке он превратился в грозного маленького котенка, ощетинившегося, со вздыбленной шерстью и горящими ярко-зелеными глазами. Усы топорщились, уши стояли торчком – если бы передо мной на ковер прыгнул взрослый барс, я бы в ужасе попятилась.

Но Тёмка был еще котенком и своим грозным видом лишь рассмешил своего отца. Он встал передо мной и зарычал.

Мой маленький наивный защитник!