Слева. Справа. За спиной. Вася хотел обернуться, но не мог. Ему оставалось только смотреть и слушать. Вокруг стало тихо. Он затаил дыхание, пытаясь угадать, откуда донесутся звуки в следующий раз, однако скрежета и позвякивания так и не услышал.

Вместо этого темнота зашагала к нему. Шаги приближались. Вася мечтал увернуться, присесть, спрятаться, но оставался недвижимым. Его тело за исключением глаз не откликалось на приказы. Более того, оно вообще не ощущалось.

Потом шаги стали отдаляться. Вася начал надеяться, что они и вовсе стихнут, но нет.

К шагам добавился скрежет, пропавший было на какое-то время. Шаг – вжик-вжик. Шаг – вжик-вжик.

Васе казалось, что его глаза вот-вот вылезут на лоб от усилий рассмотреть хоть что-нибудь. Шеи коснулось что-то узкое и холодное, и он заорал.

Нет, только подумал, что заорал, так как из его горла не исторглось и слабого писка. Более того, он даже не ощутил напряжения мышц, ответственных за извлечение звуков.

Скрежет за спиной длился, длился и длился. Когда он наконец-то стих, Васе еще какое-то время казалось, что он по-прежнему слышит его.

Сзади донесся тихий смех. Вася рванулся прочь из своего тела, отказавшегося вдруг служить хозяину, и очнулся на кровати. Он задыхался, обливался холодным потом.

Вася попробовал пошевелиться и тут же обмер, понял, что не в силах даже палец согнуть. Он покосился в сторону окна. На улице занимался бледный рассвет. Мужчина зажмурился и тут же снова открыл глаза. Темнота под веками ничуть не давала ему покоя.

Он глубоко вздохнул – раз, другой, третий. Сбиваясь, досчитал-таки до десяти. Попытался поднять правую руку. Некоторое время смотрел на пальцы, черневшие на фоне оконного проема. Потом поднял левую руку, повращал кистью. Согнул ноги в коленях. Покачал стопами, поднял голову с подушки.

Кошмар, еще недавно столь явственный, медленно отступал, растворялся в темных углах спальни. Вася перевел дыхание, повернулся на правый бок. Он с детства любил смотреть в окно, особенно по утрам, когда удавалось застать рассвет, а это с ним, жаворонком, случалось часто. Перед чудом пробуждения мира отступали все заботы и печали, даже контрольная по химии или физике на одном из первых уроков. Рассвет стал его личной хорошей приметой. Если день начался с алеющих облаков и встречи солнца, значит, быть удаче.

На этот раз яркой картинки ждать не приходилось. Небо над Москвой снова заволокло тучами. Не такими тяжелыми, как в пятницу, но на перелив утренних красок надеяться не стоило. Впрочем, сейчас Вася был рад и такому рассвету.

Минут через десять он вполне пришел в себя и потихоньку слез с кровати. Ему захотелось пить. Вася вышел из комнаты, сделал шаг и замер возле двери в детскую, которая находилась напротив спальни.

Накануне они не сказали Любе с Женей ничего определенного. Мол, бабушке нехорошо, ей надо полежать, вот и все. Дети заснули вскоре после прихода наряда полиции. Родители дали им снотворное. Похоже, оно все еще продолжало действовать. За дверью царила тишина.

Посомневавшись, заглядывать к детям или нет, Вася повернулся и тихонько отправился на кухню. На улице уже рассвело. Можно было не включать свет. Он налил в чашку воды из-под крана и залпом выпил. Потом за один присест опорожнил вторую, перевел дыхание, прикрыл рот ладонью и икнул. Третью порцию Вася пил уже не спеша, получая удовольствие от каждого нового глотка. Последний из них он подержал во рту подольше, погонял воду туда-сюда, чтобы не оставить ни следа от противной вяжущей сухости.