– Граф Вернер фон Мантайфель, – под конец своей речи произнес он. – Его очаровательная дочь виконтесса Кристин фон Кёниг.

Ян тут же поклонился, начал было говорить что-то из обязательного при представлении, однако сбился, почувствовав спиной Дыхание Скверны.

Не чувствуя прямой угрозы, Ян не стал спешить оборачиваться и искать того, кто смердел Геенной. Обменялся кивками с графом Мантайфелем, приложился к узкому, затянутому в шелк запястью его дочери, отступил на шаг и лишь после этого с деланой рассеянностью огляделся. Почти сразу столкнувшись взглядом с молодым человеком в мундире кавалерийского оптиона. Тот смотрел на барона с нескрываемой ненавистью.

Ян поднял бровь, мол, а мы вообще знакомы, чтобы я вызывал у вас такие сильные эмоции? Получил в ответ выдаваемый за улыбку оскал и стал наблюдать, как незнакомец чуть ли не строевым шагом движется к нему, даже не пытаясь огибать фланирующих по залу гостей. Последние сами убирались с его пути – большинство молча и с отчетливым испугом, некоторые же ворча и бросая гневные взгляды.

– Совсем запамятовал, – за спиной охотника прозвучал голос Хельмута фон Мольтке. – Этот молодой офицер считает юную Кристин своей невестой. Зовут его Ульрих Вильгельм Бернхард, барон фон Гербер. Что забавно – на подобное мнение этот юноша не имеет никакого права. Они с виконтессой даже не помолвлены!

Дом Герберов Ян помнил. Мелкий провинциальный род, который секретарь, получивший четкие инструкции по подбору интересующих его господина семей, даже не рассматривал. Ни денег, ни влияния, ни связей – служаки в пятом, кажется, поколении, получившие баронский титул с крохотным клочком земли на очередной войне.

С учетом этого, молодой офицер действительно не мог рассчитывать на брак с дочерью старого аристократа. Ему бы лучше смотреть в сторону купеческих дочек – мезальянсом это ему не грозило, зато позволяло получить хорошее приданое. Он же нацелился на виконтессу. Да еще так решительно, готовясь, судя по его виду, устроить на приеме Великого князя скандал.

– С слову, он довольно известный бретер, – сообщил фон Мольтке, считавший, видимо, себя виноватым в создании условий для конфликта. – Неплохой фехтовальщик.

Ян, не отводя взгляда от приближающегося барона Гербера, краем глаза наблюдал за виконтессой и ее отцом. Последний, похоже, еще не заметил надвигающегося скандала, а вот его дочь, не отрываясь, смотрела на офицера. Со страхом.

«Что ж, это все облегчает!» – подумал Эссен и ускорил встречу, сделав пару шагов навстречу кавалеристу.

– Вы, кажется, что-то хотели сказать, оптион? – произнес он, останавливаясь и глядя на офицера.

Тот тоже замер. Его неподвижность была обманчивой, как у змеи перед броском. На всякий случай Ян сместил вес на левую ногу – кто знает, что на уме у этого вояки? Еще устроит драку во дворце курфюрста. Меньше, чем участвовать в ней, Яну хотелось быть при этом битым.

Правда, чтобы начать ее, нужен был хоть какой-нибудь завалящий повод, все-таки не простолюдины тут собрались, чтобы за косой взгляд морды бить. Однако фон Гербер не думал утруждать себя поиском такового. Почти не разжимая зубов, он отчеканил:

– Вы мерзавец, маркиз фон Штумберг! Проныра, обманом присвоивший себе чужое наследство! Я вызываю вас!

И формальный повод убить наглеца и, скорее всего, химеру у Эссена появился – его оскорбили. Другое дело, что по всем правилам он еще мог отказаться от драки, чего, понятно, делать этого не собирался. Но чем думал этот оптион? И на что он вообще рассчитывал? Что хлыщ, за которого себя не без успеха выдавал Ян, сразу же согласится на дуэль?