Впрочем, на срочно собранном атаманском совете геополитические новости прошли рефреном. Старшину интересовали конкретные вопросы удержания крепости в своих руках, вот их кратко и обсудили. В принципе, к битве казаки готовились несколько лет, и особого беспокойства у собравшихся предстоящий приступ не вызывал. Единодушно решили даже не выставлять казаков на валах заранее, предпочтя поберечь их здоровье и силы.

Заснуть в предутренние часы Москалю-чародею не судилось. Пусть атаманы в приступах на крепости и их отражении разбирались несравненно лучше его, но уж если взялся возглавлять оборону, то будь добр делать это без дураков и имитации деятельности. Неудачливые и неловкие командиры у казаков очень редко отделывались отставкой, куда чаще их начальствование заканчивалось нырянием в мешке или выдачей незадачливых начальников врагу живыми, что сулило куда более длительное и неприятное расставание с жизнью. Надежд на индульгенцию от такого исхода благодаря прошлым заслугам характерник не питал – понимал, в каком обществе оказался. И, кстати, считал подобный оборот дела справедливым: завел людей на смерть – отвечай первым.

Раздавать ценные указания, соображать о возможных негативных поворотах грядущего сражения для осажденных пришлось, невзирая на жуткую головную боль. Уже здесь, в семнадцатом веке, у Аркадия появилась метеозависимость – головная боль при изменении погоды. Причем чем старше он становился, тем сильнее болела голова.

«Черт! Впору волком завыть для облегчения. Хм… а это мысль! И легче, может быть, станет, окружающие не очень удивятся, все же “знают”, что я оборотень. Раз завыл, значит, так надо, душа, значит, просит».

Невольно улыбнувшись этой мысли, он тут же скривился: в виски будто раскаленные иглы кто загнал. К счастью, подобные приступы случались нечасто, но и обыкновенное уже для него тупое нытье в черепушке радости не доставляло.

«Вой не вой, но придется терпеть. В аптеку за пенталгинчиком не сбегаешь, а болеутоляющие характерников слишком на наркотики смахивают, принимать их из-за такой банальщины, как головная боль… глупо. Только наркозависимости мне для полного счастья не хватает. Хотя ведь были прецеденты, тот же Кеннеди, например, стал к концу жизни законченным наркоманом. И ведь не худшим президентом был. Эх, выпить бы наливочки граммов двести да поспать минуток триста… мечты, мечты. Выпивка в походе для казака – приговор с немедленным исполнением, даже если бы спиртное у меня имелось, хлебать его точно не решился. Невозможно в таком коллективе, среди алкашей, истомившихся по главной – после резания чужих глоток – усладе в жизни, утаить распитие. Мигом унюхают, чем ни закусывай, были уже случаи, что характерно – весьма печальные для употребивших. Будем глушить боль кофейком, иногда ведь помогает».

Рассвет встретил на центральном бастионе, на его вершине. Благо и дождь, ливший больше недели, прекратился, и ветер существенно утих. Впрочем, и ослабший, он в сочетании с промозглой сыростью сонливость прогонял лучше кофе. Увы, на самочувствии утренняя свежесть никак не сказывалась, башку будто невидимый инквизитор в тиски зажал и пытал подозреваемого в богопротивной мерзости. Совсем не утешало и то, что немалая часть окружающих, судя по их кислым физиономиям и то и дело долетавшим до его ушей проклятиям, испытывала сходные ощущения.

Глядя на шевеление среди врагов, погадал: многие ли мучаются там?

«Если уж нам, сидящим в тепле и сытости, хреново приходится, то мокнущим, мерзнущим, голодающим и болеющим бедолагам, чтоб они все разом посдыхали, наверняка хуже достается. Много хуже».