Капитан Хаас встал рядом со Стэмфордом. Светловолосый голландец был одет менее официально, в серый сюртук и брюки, однако был опрятен и держался с изрядной серьезностью.

Хаас взмахом руки указал на свой корабль, стоящий на якоре в бухте.

– «Аполлон» шел из Новой Гвинеи через Яванское море, когда мы наткнулись на маленькую лодку. Решили, что ее, возможно, унесло в море и она оказалась брошена на произвол судьбы.

Суонн кивнул. Это был невысокий пожилой мужчина с суровым лицом и темными глазами.

– Затем мы заметили, что было в лодке. Я рекомендовал капитану Хаасу доставить это сюда.

– Мы ничего из этого не трогали, – добавил Хаас, поднеся к губам серебряный крест, а затем опустив его. – Да никто и не осмелился бы.

Двое мужчин подвели Стэмфорда к концу пирса, где на воде покачивался небольшой тендер, накрытый куском парусины. Перед ним стоял человек, отправивший письмо с капитаном, – адъютант и надежный друг Стэмфорда, Томас Ото Трэверс. Этот темноволосый ирландец, бывший солдат, сохранил хорошую выправку, которую подчеркивали плотно облегавший тело сюртук и строгие брюки. Рядом с ним стоял шотландец того же возраста. Раффлз также хорошо его знал. Это был именитый врач, член Батавского общества, доктор Джон Кроуфорд. Вид у обоих мужчин был в равной степени хмурый. Стэмфорд шагнул к ним, отойдя от Хааса.

– Что такое? Отчего такая срочность?

Трэверс повернулся к железной лодке, изрядно побитой морскими ветрами и непогодой.

– Это тендер с «Тенебры».

– Что? Откуда такая уверенность? – Стэмфорд отправил грузовое судно «Тенебра» шестнадцать дней назад, но с тех пор о нем ничего не было слышно. Все предположили, что судно захватили пираты – после извержений соседние воды буквально кишели ими. Корабли Буги рыскали повсюду, словно стервятники, клюющие мертвую тушу.

– Мы уверены, сэр, – сказал Трэверс и повернулся к врачу. – Возможно, вам стоит показать это, доктор Кроуфорд. Я помогу вам.

Молодой врач был облачен во все черное, а белый воротничок окончательно придавал ему сходство со священником. Вместе с Трэверсом они подошли к тендеру и вместе отдернули парусину, открыв взорам жуткое зрелище.

Стэмфорд хотел отпрянуть, лишь бы не видеть, что в нем, но Хаас и его хирург стояли сразу за его спиной. Поперек дна тендера лежали два тела, одно в два раза выше другого, оба почерневшие и безликие. Тем не менее оба отливали жутковатым блеском, как будто были высечены из темного мрамора; на коже виднелись легкие следы уколов. Меньший из двоих – судя по всему, мальчик – лежал, свернувшись, под мышкой у другого. Искривленные шея и позвоночник говорили о его мучительной смерти. Увы, он не нашел спасения под этой рукой. Тем не менее мужчина пытался укрыть его собой, даже когда его самого постигла та же мучительная участь.

Что еще более странно, тело взрослого пострадало не полностью. Четверть его тела, наиболее удаленная от мальчика, была покрыта волдырями и обожжена по краям, но дальше в основном оставалась нетронутой. Ухо и щека все еще отливали бледно-синим оттенком. Обгоревшая белая рубашка скрывала верхнюю часть туловища, а одна целая нога выглядела нетронутой, все еще в целой штанине и сапоге.

Ничто из этого не поддавалось никакому объяснению. Раффлз задал главный вопрос:

– Кто они?

Доктор Кроуфорд осторожно шагнул в тендер и нагнулся над телом взрослого. Он указал на руку, обвивающую мальчика, затем на почерневшую кисть, на пальце которой все еще было кольцо.

– На камне выгравированы инициалы BG.

Зная, кто был на борту «Тенебры», Стэмфорд крепче прижал к носу надушенный платок.