Плотника, предположительно, загрызли дикие звери. Ребенок, переживший тяжелую психическую травму от перенесенных страданий, подтвердил это, хотя и не смог рассказать, как именно все случилось.

В газете поместили фотографию Сюзи – ту самую, которую печатали в объявлениях о розыске. На газетной полосе, словно ореол пламени свечки, светилось овальное личико.

Ройбен прогуглил историю события. Ее родители, которые, судя по всему, были вполне добропорядочными людьми, дали множество объявлений в средствах массовой информации. А пожилую леди – пастора Корри Джордж, которой Ройбен передал девочку, – в газете не упоминали вообще.

Неужели священнослужительница и маленький ребенок договорились молчать о Человеке-волке? Ройбен не на шутку удивился этому. Удивился и встревожился. Каким бременем эта тайна должна стать для этих ни в чем не повинных людей! Ему было очень стыдно, и все же он твердо знал, что, не пойди он тогда в лес, эта драгоценная маленькая жизнь неминуемо угасла бы в грязном вонючем трейлере.

В ходе позднего ленча, за которым прислуживала только домоправительница Лиза, Ройбен заверил Почтенных джентльменов в том, что никогда больше не допустит подобной опрометчивости, которая может раскрыть их тайну. Стюарт бросил несколько кислых замечаний по поводу того, что Ройбену, дескать, следовало взять его с собой, но Маргон коротким, но выразительным жестом заставил его заткнуться и вернул разговор к «замечательной новости» от Селесты.

Впрочем, это не помешало Сергею (к которому присоединился и Тибо) прочесть Ройбену продолжительную нотацию насчет того, насколько рискованным был его поступок. Сошлись на том, что в субботу сядут в самолет и улетят на пару дней куда-то «в джунгли» Южной Америки, где смогут поохотиться вдосталь, а потом вернутся домой. Стюарт пришел в восторг. А Ройбен испытал нечто вроде «низкой активации», очень схожее с сексуальным желанием. Он сразу увидел и ощутил себя в джунглях, представил себе шелестящий полог пропитанной сыростью зелени – ароматной, тропической, восхитительной и совершенно несхожей с мрачным холодным Нидек-Пойнтом, и мысль о том, что ему предстоит оказаться в этом непроницаемом для посторонних взглядов и не знающем законов мире и искать там «чрезвычайно опасную дичь», на некоторое время лишила его дара речи.

До ужина Ройбен успел поговорить с Лаурой, которая искренне обрадовалась развитию событий, а потом вместе с Лизой перенес вещи Лауры в другую комнату, находившуюся в восточной части дома. Такое местоположение должно было полностью устроить Лауру, поскольку туда вливались в окно лучи утреннего солнца, и там было заметно теплее, чем во всех помещениях Нидек-Пойнта, обращенных к океану.

Ройбен с полчаса бродил по опустевшей спальне, представляя себе будущую детскую, а потом отправился проверить, как обстоят дела с более насущными потребностями. Лиза бодро тараторила о том, что ему нужно будет завести настоящую немецкую няню, которая будет ночевать в детской, пока ребенок маленький, о прекрасных швейцарских магазинах, где можно заказать лучшие в мире товары для младенцев, и о том, что для малыша необходимо будет подобрать красивую мебель, повесить картины и с первых дней давать ему слушать музыку Моцарта и Баха.

– Что касается няни, то советую доверить ее выбор мне, – решительно заявило Лиза, расправляя белые шторы. – А уж я найду вам лучшую. У меня уже есть одна на примете. Моя замечательная подруга, о, да, поистине замечательная. Вы спросите герра Феликса. И вы доверьтесь мне.