– Если мы сойдем с пути истинного, то не приблизимся к Башне и на тысячу миль, – ответил Роланд. – Только не говори мне, что ты этого не чувствуешь.

Эдди такого сказать не мог, потому что чувствовал. Чувствовал он и кое-что еще: жажду крови. Его так и тянуло в драку. Хотелось увидеть нескольких Волков, кем бы они ни были, в прицеле большого револьвера Роланда. И чего уж там, от себя не скроешься: хотелось снять несколько скальпов.

Или волчьих масок.

– Что тебя тревожит, Эдди? Я бы хотел, чтобы ты поговорил со мной, пока мы вдвоем, ты и я. – Тонкие губы стрелка искривились в легкой улыбке. – Поговори, прошу тебя.

– Заметно, значит?

Роланд пожал плечами, ожидая продолжения.

Эдди вновь обдумал вопрос. Большой вопрос. Вопрос, подступаясь к которому, он чувствовал отчаяние и неспособность найти на него ответ, как уже было, когда ему пришлось вырезать ключ, чтобы «извлечь» Джейка Чемберза в этот мир. Только тогда он мог винить призрак старшего брата, Генри шептал в его голове, что он – никчемность, ничего никогда не мог, ничего и не сможет. Теперь же он остался один на один с вопросом Роланда. Потому что тревожило его все, все шло наперекосяк. Все. А может, наперекосяк – неправильно использованное слово, неправильное до наоборот. Потому что, если взглянуть с другой стороны, все шло очень уж хорошо, просто идеально, как в…

– А-р-р-г-г-г-х-х, – прорычал Эдди, обеими руками схватил себя за волосы, дернул. – Не знаю, как мне это сказать.

– Тогда скажи первое, что придет в голову. Сразу.

– Девятнадцать, – ответил Эдди. – Все вертится вокруг девятнадцати.

Повалился спиной на ковер из опавших листьев и иголок, закрыл глаза, задрыгал ногами, как ребенок в истерике. «Может, убийство нескольких Волков приведет меня в чувство, – подумал он. – Может, это все, что мне требуется».

Роланд выжидал целую минуту, прежде чем спросить:

– Полегчало?

Эдди сел.

– Честно говоря, да.

Роланд кивнул, вновь чуть улыбнулся.

– Тогда ты можешь продолжить? Если нет, поставим на этом точку, но я уже знаю, что к твоим предчувствиям надобно относиться с должным вниманием, поэтому, если продолжишь, я тебя выслушаю.

Он говорил правду. Первоначально Эдди вызывал у стрелка разве что презрение, главным образом из-за слабости характера. Уважение пришло позже. После случившегося в кабинете Балазара, где Эдди сражался обнаженным. Мало кто из знакомых Роланду мужчин был способен на такое. Уважение росло по мере того, как Роланд находил в Эдди все больше общего с Катбертом. А потом в поединке с Моно Эдди проявил изобретательность, которой Роланд мог только восторгаться, зная, что до таких высот ему не подняться никогда. Эдди Дин обладал завораживающей, пусть иногда и раздражающей, способностью смешить людей, свойственной Катберту Олгуду, но при этом, как и Ален Джонс, мог многое предчувствовать, предугадывать. Конечно же, Эдди разительно отличался от прежних друзей Роланда. Иногда проявлял слабость, эгоизм, но храбрости ему было не занимать, а храбрость – добрая сестра того, что Эдди, случалось, называл «сердцем».

Вот на его интуицию и рассчитывал сейчас Роланд.

– Ладно, хорошо, – кивнул Эдди. – Но не останавливай меня. Не задавай вопросов. Только слушай.

Роланд кивнул. Надеясь, что Сюзанна и Джейк не вернутся в ближайшее время.

– Я смотрю на небо, туда, где облака сейчас расходятся, и вижу число девятнадцать, написанное синим.

Роланд поднял голову. Да, было там число девятнадцать. Он тоже его увидел. Но еще увидел и облако в форме черепахи, и разорванные облака, похожие на телегу, груженную мешками.