Мне казалось, я теряла сознание.

От открытого окна должно было полегчать, но всё было намного хуже. Дымы с коридора в открытое окно столпом полетел. Я даже мужчину, который держал меня, прижимая к себе, не видела.

— Держись, говорю, — спокойно сказал он и полез в окно.

Я выронила полотенце и обвила его сильную шею руками. Увидела под своими свисающими ногами высоту и асфальтовую дорожку, зажмурилась. Дышала украдкой, боялась сильно так, что вообще мёртвой хваткой вцепилась в мужчину, и ногами обхватила. Ничего не слышала, только чувствовала, как он вылезает из окна.

— Страшно… пожалуйста… Мы упадём, — стонала и плакала я.

— Ты главное держись, ягодка, а я вынесу.

От его спокойного, умиротворённого голоса становилось намного легче.

Я не хотела этого видеть, вообще высоты боюсь. А в такой ситуации совсем потерялась. Смотреть по сторонам не могла. Тело оцепенело.

Дар куда-то прыгнул, меня тряхнуло. Но я ещё крепче прижалась, глаза с силой зажмурила и не дышала вовсе.

Раздался грохот. Это видимо он уцепился за слив дождевой. Я спиной проехалась по кирпичной кладке. Слышала, как стучит его сердце в груди.

— Сюда давай! — командовал голос внизу.

Мы спустились на второй этаж и в окно залезли.

— Что там случилось? Всех эвакуируют? — спросил Дар, не отцепляя меня, а наоборот, обнял рукой и поддерживал.

— Нет, там нет пожара, расплавилось что-то, уже нашли, — объяснял какой-то мужчина. — Никто не пострадал.

— Никто не пострадал?! — возмутился Дар и повысил голос. А голос у него на камнепад похож. Суровый такой и злобный. — Девушку оставили, она бы задохнулась или разбилась, прыгая вниз! Человека убили бы!

Он шагал по коридору в сторону лестницы. Продолжал зло басить:

— Чуть горе не случилось! — и совсем тихо добавил, — моё в первую очередь.

Я распахнула глаза, и взгляд подняла. Он так близко со мной, прямо борода его щёку колола. Пах он больницей и… Ольховыми шишками. Вот натурально!

— Пожара не было! — кричала одна из наших медсестёр. — Ксюха, мы тебя потеряли. Твоя сумка?

— Я нашёл и забираю, — ответил ей Дар, продолжая спускаться, сумку мою взял.

Пожара не было – это хорошо, просто задымление, видимо проводка или ещё что-то. Недавно сделали ремонт, опять будут скандалы и расследования: кто принимал этот ремонт, почему не досмотрели.

Он не пытался меня поставить на ноги, да и я так в него вцепилась, что конечности окаменели. Не могла успокоиться и продышаться.

Мы уже к проходной подошли.

Дар гладил меня своей широкой ладонью по спине, и это меня сильно успокаивало.

Он закинул мою сумку себе на плечо, а меня так и не отпускал. Я бы тоже не хотела слезать с этих надёжных рук, меня трясло.

Это больница, а никто мне не помог. Они решили, что действительно всё обошлось. Не знаю, когда обо мне бы вспомнили, да и вспомнил ли кто-нибудь? Потеряли да и ладно. Нашли бы труп. У меня же нет знакомых и родственников. И об этом прекрасно знали. И не удивлюсь, если бы даже дело это замяли.

Какой кошмар!

Как страшно думать о том, что могло бы случиться, поэтому я посильнее вцепилась в Дара, чувствуя себя ребёнком в сильных руках. Это необъяснимое ощущение… Я такого никогда не испытывала. Знаю, нужно было вести себя прилично, но мне было так страшно. А он такой большой, основательный и крепкий. Нёс меня ближе к охранному пункту. Там у него уже были знакомые.

***

Дар сказал, что мир не без добрых людей. Он явно недооценивал правильность этого выражения. Ведь с амнезией, даже частичной, ему было не место в хирургии, это психическое заболевание. И по сути, наш заведующий должен был отправить его в психиатрическую больницу. Но он этого не сделал. Кроме того, тот самый Сашка Линёв, точнее Александр, потому что он возраста Дара Ивановича, я бы не стала так фамильярно к нему обращаться, всё же мне двадцать два года, они намного старше. Так вот этот Александр, начальник охраны имел знакомого полицейского, который Дару Ивановичу помог с документами. Кроме того речь зашла о том, что можно устроиться на работу.