Значит там, где я жил до этого, носить жену с собой считалось нормой.

Ксения отвлекала меня, ей лучше со мной, а не одной. Либо она должна быть под присмотром.

Я вышел вместе со всеми.

Было много машин. Лес казался маленьким. То есть в моём представлении лес должен макушками деревьев касаться небосвода. Хотя ели были достаточно старыми, и воздух здесь чище, чем в городе.

Это не тот лес, в котором мне когда-то приходилось жить.

Всё на ощущениях, на звуках. Я знал точное количество человек, точное количество огнестрельного оружия и даже чувствовал того, кто побежит. Поэтому, когда вышел из машины, чётким шагом пошёл в сторону. Санёк поспешил за мной.

— Дар, не уходи. Я поручился за тебя.

— Нам надо идти туда, — ответил ему и встал в темноте, глядя по сторонам.

Вот ещё одно открытие – я видел в темноте. Сашка нет.

— Ты слишком сильно волнуешься. Как моя девушка, — спокойно сказал я ему.

— Ни хрена не видно, надо подойти ближе к машинам.

— Нет. Сюда побегут. Наша задача выловить. Я не ошибся?

— Именно так, — вздохнул он.

Раздались хлопки, крики и маты. Побежали в лес бойцы.

Я метнулся в сторону.

Не убить человека или я имею право?

Я не знаю! Вот что меня мучило.

Мог его обезвредить, того, кто первый вбежал в лес. Он тоже плохо видел, споткнулся.

Я подлетел к нему, ударил кулаком в шею. Человек не умер, это принесло облегчение. Он без сознания лежал на мокрой траве. Стрельба раздалась прямо рядом со мной. У Сашки был глушитель, значит стреляли в него.

Рванул в сторону. Среди кустов распластался труп. Сашка хорошо стрелял, попал прямо над переносицей, убил сразу же. Третий беглец хотел слинять через молодой ельник. Не понял, что происходит, откуда я выскочил. В непроглядной темноте среди кустов повалил его, ударил кулаком в висок. Он вырубился без сознания.

Скулил Сашка, пахло кровью, его в том числе. Я спокойно вышел из зарослей, переступал через коряги.

Санька лежал на земле. Его трясло от боли, он покрывался холодным потом. Прибежали люди Гарцука, с которыми мы ехали в машине.

— Ты никого не убил, — сказали мне.

— У меня нет глушителя. А вы приказали стрелять только с глушителем, — ответил я и разорвал одежду на Сашке.

Попали прямо в грудь. На секунду задумался, о том что одежда слишком крепкая, чтобы просто так её порвать. Я замечал за собой такие моменты. Физическая сила серьёзная.

Ухватился пальцами за подбородок Линёва и посмотрел ему в глаза.

— Ты чувствуешь боль? — умиротворённо и напевно спросил я.

Глаза человека увеличивались в размере, он смотрел куда-то вверх.

— Нет, — торопливо выдохнул он. — Тело словно окаменело.

Продолжая держать его за подбородок, я прикоснулся к тому месту, где было пулевое ранение. Оглянулся по сторонам. У половины бойцов приборы ночного видения. Но они разошлись по сторонам.

К вопросу о моих страшных ногтях. Которые вовсе не ногти, а когти. Пошёл, по капризам Ксении, стричь, и обнаружил, что могу их убирать и выпускать.

Вот я и выпустил, сделал надрез прямо в теле человека. Двумя пальцами пулю вытащил. Из порванных сосудов и вен лилась кровь. Сашка быстро бледнел. Я сделал глубокий вдох, заставляя затягиваться и срастаться плоть.

Почувствовал дрожь во всём теле, словно какая-то энергия текла из меня в человека.

Рана заживала.

Нельзя сильно затягивать, заподозрят что-то неладное. Я оставил ранение. Мне подали пластырь, бинт и йод. Быстро сложил бинт в тампон и перевязал пластырем.

Отпустил Сашку, и он заныл, почувствовал сильную боль. Стиснул зубы, весь напрягся.

— Держись, — я потянул раненого к себе.