Я задумался, вспоминая детали.

– Кажется, в начале декабря мы чуть не сожгли дом Пола.

Я беззаботно пожал плечами.

– И тогда его мамаша заявилась на задний двор, обвязав себя вокруг талии веревкой, чтобы не провалиться в тектоническую трещину до центра земли, и начала вопить: «Убирайтесь отсюда! И заберите с собой эти идиотские грузовики!»

Я улыбнулся, вспоминая это.

– Мать Пола вообще-то была доброй женщиной, поэтому она дала нам целый месяц на поиски нового склада. В тот момент нам показалось, что месяца хватит, но сказать оказалось легче, чем сделать. У нас не было кредитной истории, наш бухгалтерский отчет был ужасающим, так что все приличные владельцы складов нам отказали.

В то время нас было уже шестеро: Элиот, Пол и я, плюс три наших служащих – прежде всего, Фрэнк Буа, который при росте шесть футов пять дюймов был точной (хотя и бородатой) копией малыша, изображенного на баночках детского питании «Гербер». Затем малыш Джордж Барбелла, который был на два дюйма больше, чем обычный комар, но при этом похож на сущего дьявола. И, наконец, совершенно неуправляемый и накачанный стероидами тип по имени Чаки Джонс [13], похожий на норвежского бога Тора. Правда, он был ростом всего пять футов четыре дюйма, так что скорее походил на несколько придавленного Тора.

Неудивительно, что у каждого из наших служащих была какая-нибудь болячка, а в случае с Фрэнком больна была его жена. У нее была редкая болезнь, называвшаяся алопецией, из-за которой у нее выпали все волосы, включая брови и ресницы. Она была женской копией Юла Бриннера. А болезнь Джорджа Барбеллы заключалась в том, что он был помешан на еде даже в большей степени, чем Элиот. Он все время ныл из-за того, что наши креветки замораживались в воде, чтобы прибавить им объема и веса. «Когда мои клиенты будут их готовить, – стенал он, – они из тигровых креветок превратятся в какие-то микроорганизмы».

Я небрежно пожал плечами.

– Но замораживание – это стандартная процедура, так что я ни в чем не был виноват. На самом деле ему стоило волноваться из-за того, что все продукты воняли керосином.

Ублюдок так и подскочил со своего кресла.

– Ваши продукты пахли керосином?

– Иногда, – скромно уточнил я. – В гараже у Пола не было отопления, и к декабрю мы чуть не померли от холода. Поэтому мы купили огромный керосиновый обогреватель, похожий на торпеду на колесах. Он хорошо грел, хотя сам раскалялся сильнее солнца, и шумел как самолет F-15, идущий на форсаже. А время от времени у него были перебои с зажиганием, и он испускал густое облако дыма, которое оседало на продукты. Но все-таки это лучше, чем умереть от холода!

Я остановился и глотнул водички.

– А что касается болезни Чаки, то она, помимо всего прочего, проявлялась в том, что он снимал прямо в гараже штаны и вкалывал себе в задницу тестостерон. Но в то же время у него было отличное чувство юмора, и он всем нам дал прозвища: Фрэнк Буа был Малютка Гербер, Джордж Барбелла – Тату, по имени карлика из «Острова фантазий», а Пола Бертона он прозвал Экран – из-за его огромного лба, на котором, по мнению Чаки, можно было кино показывать.

Прозвище Элиота было им уже известно. Только я собрался сказать, как прозвали меня самого, как Одержимый улыбнулся и спросил:

– Элиот был Пингвином. А ваше прозвище?

Тут он хитро прищурился.

– Дайте-ка я угадаю. Вас звали Наполеоном, правильно?

«Чертов придурок!» – подумал я. Когда Герцогиня хотела унизить меня, она дразнила меня Наполеоном! Однажды на Хэллоуин она даже заставила меня вырядиться в этого маленького французского коротышку. Неужели Одержимому это известно? Боже, неужели