Как раз в этот момент забулькал телефон на столе у Грега и его секретарша как бы между прочим произнесла в интерком:

– Звонит Джоэл Коэн. Вы возьмете трубку или мне сказать, чтобы он перезвонил?

На секунду в угловом кабинете юридической фирмы «Де Файс, О’Коннел и Роуз» на двадцать шестом этаже воцарилась такая тишина, что можно было услышать, как муха летит. Мы все сидели, разинув рты, и глядели друг на друга. Я первым сказал:

– Вот ублюдок. Он уже хочет мне добавить! Вот дерьмо! Вот, блин, дерьмо!

Магнум и выпускник Йеля согласно кивнули. Потом Магнум поднес палец к губам, сказал: «Тссс!» – и взял трубку.

– Привет, Джоэл, как дела?… Ага, ага… Ага, ага. Ну, знаешь, так сложилось, что твой любимый человек сидит сейчас прямо передо мной… Да, точно. Мы как раз обсуждали, какое надругательство над правосудием представляет из себя все это дело.

Грег доверительно подмигнул мне, а потом откинулся на спинку стула и стал раскачиваться взад и вперед. Это был могучий воин, готовый сразиться с наглым злодеем Джоэлом Коэном. Магнум мог раздавить его в одно мгновенье.

– Ага, ага, – продолжал Магнум, раскачиваясь на стуле. – Да, да… Ну, да…

А потом его лицо изменилось, он перестал раскачиваться на своем великолепном кожаном троне, как будто бог прикоснулся к нему своим пальцем. У меня сердце замерло, а Магнум сказал:

– Ой-ой-ой, Джоэл. Успокойся. Не надо спешить. Ты ведь не можешь это говорить всерьез? Она же не такая… Ага-ага… Да-да… Хорошо, я поговорю с ним. Не делай ничего, пока я тебе не перезвоню.

«Она? – подумал я. – О ком это, блин, они говорят? Кто она? Джанет? Они взялись за Джанет?» Это не имело смысла. Джанет была просто моей помощницей. Зачем она им? Магнум, явно потрясенный услышанным, повесил трубку и произнес шесть самых ужасных слов, которые я когда-либо слышал. Совершенно бесстрастным голосом он сказал:

– Завтра они предъявят обвинение твоей жене.

На несколько мгновений вновь воцарилось жуткое молчание, а потом я вскочил с кресла и завопил:

– Что? Да ни за что, блин! Как они могут это сделать? Она же ничего не сделала! Как они могут предъявить обвинение Герцогине?

Выпускник Йеля поднял ладони в воздух и пожал плечами. Потом он открыл рот и хотел что-то сказать, но не нашел слов. Я повернулся к Магнуму и в полном отчаянии сказал:

– О черт!.. О господи!.. О господи, проклятье!

– Успокойся, – сказал Магнум, – тебе надо успокоиться. Пока что Джоэл еще ничего не сделал. Он обещал подождать, пока я с тобой не поговорю.

– О чем поговоришь? Я… Я не понимаю. Как они могут предъявить обвинение моей жене? Она ничего не сделала.

– По словам Джоэла, у них есть свидетель, который говорит, что она была в комнате, когда ты считал деньги. Но послушай меня: это все неважно. Джоэл совсем не заинтересован в том, чтобы предъявлять обвинение Надин. Он мне это ясно показал. Он просто хочет, чтобы ты дал показания, в этом все дело. Если ты дашь показания, то твою жену оставят в покое. Если нет, они завтра ее арестуют. Тебе решать.

Сказав это, Магнум посмотрел на часы. Это была подчеркнуто строгая, супердорогая вещь, с ремешком из шоколадно-коричневой кожи и перламутровым циферблатом. Наверное, они обошлись ему тысяч в двадцать долларов, но зато эти часы как бы говорили: «Я настолько успешен и уверен в себе, что мне не надо носить сверкающие золотые часы для поддержания образа успешности и уверенности в себе».

Тут Магнум добавил:

– Я должен перезвонить ему до четырех часов, у нас еще четыре часа. Скажи мне, что ты будешь делать.

Ну что же, ясно, что у меня не было выбора. Я должен был начать сотрудничать со следствием несмотря на все возможные последствия. Я ведь не мог позволить Джоэлу предъявить обвинение моей жене. Ни в коем случае.