– Мы можем устроить набег на татар, – неожиданно заявил Хачиун. – Если нападем на их земли, то сможем забрать все, что захотим.

– Чтобы они начали на нас охоту, – отозвался Хасар с раздражением в голосе, не заметив, как вспыхнули глаза Тэмучжина.

– Смерть нашего отца осталась неотомщенной, – произнес тот.

Хачиун мгновенно заразился его настроением и сжал кулаки. А Тэмучжин продолжал:

– Мы достаточно окрепли, чтобы нанести хороший удар, и они даже не успеют разобраться, кто мы. Почему бы и нет? Олхунуты обрадуются, если мы придем со скотом и лошадьми, и никому не будет дела, что на них татарское клеймо. – Старший брат обнял младших за плечи. – Правда, втроем мы сможем взять у них только малую часть долга. Из-за них мы потеряли все.

Хасар и Хачиун почти уже согласились с ним, но Хачиун вдруг насупился:

– Мы не можем оставить нашу мать с младшими без защиты.

– Отвезем ее к старику Хорхузу и его семье, – подумав, предложил Тэмучжин. – У него жена и маленькие сыновья. Там она будет в безопасности. Пообещаю ему пятую часть добычи. Я знаю, что он сделает так, как я попрошу.

Но Хачиун уже не слушал его. Он устремил вдаль встревоженный взгляд, словно на горизонте появилась неведомая опасность. Тэмучжин и сам напрягся, увидев, что привлекло внимание брата.

– Всадники! – крикнул Хачиун матери.

Оэлун вышла из юрты, и сыновья повернулись к ней.

– Сколько? – спросила она, подойдя к ним и вглядываясь в даль, но зрение у нее было не такое острое, как у сыновей.

– Всего лишь трое, – сообщил Хачиун уверенным голосом. – Сматываемся?

– Ты столько лет готовился к этому, Тэмучжин, – тихо сказала Оэлун. – Вот и решай сам.

Тэмучжин чувствовал на себе испытующие взгляды всей семьи, но не отрываясь всматривался в темные точки на горизонте. Его собственные слова, которые он только что произнес, все еще воодушевляли его. Ему хотелось плюнуть на все и бросить вызов чужакам. Семья Есугэя не будет трусливо бегать, тем более что они уже так далеко зашли. Он глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Эти люди могут быть передовым отрядом гораздо больших сил. А может, эти трое мужчин едут сюда убивать, жечь и насиловать. Тэмучжин стиснул кулаки и принял решение.

– Всем быстро в лес, – с бешенством в голосе рявкнул он. – Берите с собой луки и все, что можете унести. Если они пришли красть, клянусь, мы вспорем им брюхо.

Семья повиновалась мгновенно. Оэлун нырнула в юрту и вышла с Тэмулун на руках, за ней быстро семенил Тэмуге. За последние четыре года щенячий жирок сполз с мальчика, но, убегая в сторону леса, он, как и раньше, испуганно оглядывался, спотыкался и держался поближе к матери.

Вместе с младшими братьями Тэмучжин хватал луки и стрелы. Все трое забрасывали мешки за спину и бежали к деревьям. Они слышали крики всадников, которые успели заметить их, но в лесу семья будет в безопасности. Тэмучжин сглотнул горький комок в горле, ныряя в заросли, и остановился, переводя дух и оглядываясь назад. Кто бы ни были эти люди, он ненавидел их за то, что они заставили его убегать. Он поклялся, что такого больше не будет. Никогда.

Три воина с опаской подъехали к юртам, отметив и дымок, вьющийся над одной из них, и блеянье коз и овец, но во всем остальном утро было угрожающе тихим, и все они ощущали на себе чьи-то невидимые взгляды.

Маленькие юрты и хилый загон для скота были построены у ручья, бегущего у подножия лесистого холма. Толуй видел, что среди деревьев скрылись какие-то люди, а потому постарался спешиться так, чтобы конь прикрывал его от засады или случайного выстрела. Басан и Унэген, как и он сам, носили под халатами кожаные доспехи, хорошо защищавшие грудь даже от прямого попадания.