Разумеется, я сейчас направляюсь туда, где находится Ками и Маркус. Будь моя воля, я бы заперся с ней в комнате и сначала провел ритуал единения. Не нравится мне её реакция на вампира. Зверь аж клыки скалит — как хочет её укусить, чтобы она только обо мне могла думать и меня хотеть. 

— Очень надеюсь, что ты ошибаешься относительно вашей парности Марко, потому что... она же Ассара пробудила. Она предала наши расы, нарушила закон. Ну и ты в курсе, что делают с нарушителями. 

— Да... Убивают... 

Я как-то не задумывался над этим. Слишком был сосредоточен на своей тяге к девчонке, да я и сейчас на ней сосредоточен. А теперь грудь заполняет тревожное чувство. Я не могу допустить, чтобы девушку казнили! Возможно, удастся смягчить наказание, если она будет с нами сотрудничать. А если нет, что ж, тогда я сбегу вместе с ней... 

— Как думаешь, почему Ассар не стал нас преследовать, когда я сбежал с Ками? Я был уверен, что он пойдёт по пятам, но так и не почуял его приближения. 

— Он не идиот. Понял, что ты позовешь на помощь. Одно дело, когда ты один и ранен. Другое — когда нас много. Ассар ещё слишком слаб, чтобы противосстоять нам всем. Хорошо, что ты забрал девчонку, даже если она будет молчать. Потому что, если ты не ошибся, и это действительно она пробудила древнего вампира, то он не сможет обрести силу, пока девушка у нас...

Первое, что я вижу, когда мы с отцом входим в комнату, где по разрешению ректора поместили Ками, это как Маркус Варран прижимает девушку к стене и что-то рычит ей в лицо.

Зверь реагирует молниеносно. С воем он бросается к вампиру и девчонке-полкукровке. Я даже не замечаю, как полумодифицируюсь на ходу. Когти сами собой появляются на руках и выпиваются в плечи Варрана. Я отшвыриваю вампира от девчонки, после чего закрываю её собой, повернувшись лицом к Маркусу.

Мой дядя один из сильнейших вампиров, что я знаю, поэтому на мой выпад он реагирует лишь полным недоумением и раздражением. Удар когтей почти не навредил ему. 

— Какого хрена ты творишь, Марко?! — рявкает Маркус, после чего обращается уже к отцу. — Какого хрена творит твой сын, Йен?!

— Это ты какого вытворяешь?! Решил силой из девчонки выбить информацию?! Совсем сдурел, раз с девушкой-полукровкой бьёшься?! А может, ты чего-то другого от неё хотел? А, дядя Маркус? Пара тебе надоела, и ты решил переключиться на молодуху?!

У дяди вытягивается лицо, а глаза расширяются от шока и удивления. Он тупо хлопает ресницами, взирая на меня так, словно это я сбрендил.

— Ты, мать твою, че, щенок?! Совсем страх потерял?! — наконец Маркус обретает дар речи, после чего бросается ко мне и, схватив за грудки, поднимает над полом. — Хазард, если ты не двинешь хорошенько своему отпрыску, клянусь, я за себя не ручаюсь!

— Можешь двинуть ему сам, — вздыхает отец. — Я разрешаю.

— Что?! Отец! Да как ты можешь?! Насилие над самками запрещено! Даже нарушившие закон вправе дождаться суда! Ты же видел, как он её зажимаааа... — договорить я не успеваю, потому что дядя Маркус укладывает меня в нокдаун ударом кулака в челюсть.

— Какое нахрен насилие, идиот?! Я проверял состояние её глаз и укусов на шее! 

— Пожалуйста, прекратите драться! — взвизгивает черноглазка, подбежав ко мне и присев рядом на корточки. — Я вас умоляю! Не нужно больше! 

Её чёртов умоляющий взгляд при этом обращен на Маркуса! 

У зверя из-за этого чуть крышу не сносит! 

Она никого не должна умолять! Ему она никогда принадлежать не будет! 

— Марко, твоя импульсивность меня достала, — качает головой дядя Маркус. — Обязательно расскажу твоей матери о том, как ты себя ведёшь, когда мы вернёмся на наши земли.