Ясно было, что это всего лишь ее догадки. Истинную причину я могла спросить лишь у Лиама или у альфы. Владыка упаси меня что-то спрашивать у последнего!

– Почему именно женщины? У них что, нет своих?

– Есть, конечно. Как-то же они продолжают свой род? Но они не воют, как у нас.

Как сказать. Нас, например, отправляют на войну.

Но этот разговор пришлось прекратить, когда к нам подошел долговязый молодой монах и предложил идти за ним. В монастыре оказалось холодно и сыро как в погребе. Если бы мы не поднимались по винтовой лестнице наверх, я бы подумала, что мы спускаемся в подвал. Узкие коридоры давили на меня, я привыкла жить рядом с природой, здесь же вокруг был камень. Келья, к которой подвел нас монах, и вовсе напоминала тюремную камеру: узкая каменная лавка с соломой, маленькое окно с решеткой, деревянная подставка для молитвы перед знаком Владыки на стене. При виде знака я соединила указательные пальцы, сложив их треугольником, знакомым с детства жестом поцеловала самые кончики и поймала одобряющий взгляд его служителя.

Айра хотела войти следом, но монах преградил ей дорогу.

– Кельи только для невест. У каждой своя, чтобы они помолились нашему Всевидящему и Всепрощающему лорду. Побыть с ним наедине.

– Где мне тогда спать? – раздраженно поинтересовалась она.

– Я отведу тебя в общий зал, – так же бесцветно ответил монах, и, стоило мне оказаться внутри, действительно запер меня.

Лязг замка заставил панику подняться в моей груди. Я выдохнула, а вдохнуть уже не смогла. В голове зашумело. Камень, камень, вокруг камень. Тогда я рванула к единственному окну, вцепилась в железные прутья и, только когда увидела простирающиеся до самого горизонта зеленые луга, смогла сделать вдох. Воздух ворвался в легкие, приводя в чувства. Позволяя снова стать человеком, а не обезумевшим загнанным в угол зверем, которым я ощущала себя еще пару мгновений назад. Из окна пахло свежестью, и я постепенно успокоилась, а когда успокоилась, то упала на колени перед знаком Владыки, соединила пальцы в молитвенном жесте и принялась молиться. Так, как не молилась еще никогда в жизни.

Я молилась за своих родных. За свою деревню. И совсем немного за себя. За то, чтобы все произошло быстро. То, как он возьмет меня. Его смерть. Моя смерть тоже. Отец говорил, что я смелая, но я сейчас не чувствовала в себе ни капли отваги. Сидя в этом каменном мешке, я могла лишь просить Владыку помочь мне. Шептать слова молитв и ждать его ответа.

Говорят, что Всевидящий лорд разговаривает со своими детьми знаками: дуновением ветра, шепотом природы, даже холодом камня. Событиями и испытаниями, которые посылает нам. Поэтому я просила показать мне мой путь, ступая по которому я бы исполнила свою судьбу.

Не знаю, сколько часов я молилась, но, когда опомнилась, заметила, что келья полностью погрузилась во мрак, и на небе теперь сияли луна и яркие искры первых звезд. Луне не хватало всего ничего, чтобы стать полностью круглой. Полнолуние. Волчьих невест вручат альфам в полнолуние? Хотя какая мне разница.

Молитва помогла уйти в себя, до полного умиротворения мне конечно же было далеко, но сердце больше не билось в груди тревожной птицей, а келья не виделась мне тюрьмой. Наоборот, здесь я могла быть собой. Под защитой Владыки. Время без Лиама, ведь монах сказал, что мы должны молиться.

Я залезла на койку и поняла, что она не жестче матраса, на котором я спала в вынужденном походе. Отвернулась от двери и даже успела задремать, впервые за все время чувствуя защиту моего бога. Но от лязга засова вскочила.